я фрукт, я фрукт, питательный продукт ©
Название: Неестественный отбор
Автор: Gru.Sha
Альфа-бета-гамма: .Аль.
Бета: sasta
Размер: макси
Статус: в процессе
Жанр: научная фантастика, антиутопия, детектив
Рейтинг: R
Примечание: смерть персонажей
Саммари: В Сантории, где власть поделена между шестью Корпусами, осуждённых ставили перед выбором: либо они отбывали свой срок в полном объёме в государственной колонии, либо же отправлялись в Экспериментальный Корпус всего на один год, где на них испытывали экспериментальную продукцию. Бен Галлахер сознательно сделал свой выбор в пользу ЭК, но мог ли он представить, чем для него это обернётся.
Первое, что увидел Бен, когда открыл утром глаза, были голые ступни Коби, свисающие с верхней койки. Протерев кулаком веки, он приподнялся на локтях и обвёл взглядом комнату. Почти все заключённые к тому времени уже проснулись – Нильс, Пейси и Стеф лениво натягивали робы, Родерик качал пресс в дальнем углу камеры, обвив ногами привинченную к полу ножку стола, только Луис, кажется, всё ещё дремал на своей верхней койке.
– О, а вот и наша Спящая Красавица, – протянул Матео, растянувшийся на кровати. – Я уж думал, целовать придётся. У меня как раз для этого сейчас дыхание что надо.
Выдохнув в свою ладонь, он с ироничным блаженством втянул носом воздух. Пейси загоготал.
– Который час? – прохрипел Бен, массируя лоб. Голова после почти бессонной ночи ощутимо трещала.
– Без четверти восемь, – ответил Матео. – Так что у тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок, если не хочешь опоздать на завтрак. Тебя это, кстати, тоже касается! – вытянув вверх ноги, Матео упёрся ступнями в верхний ярус и энергично затряс койку брата. Луис в ответ недовольно заворочался и застонал. Через мгновение из-под одеяла показалось недовольное лицо, а заспанные глаза пробежались взглядом по комнате.
Спустя минуту Луис, кряхтя, сполз со своей койки и взъерошил и без того растрёпанные волосы.
– Идём, составлю тебе компанию, – на зевке протянул Бену Луис и махнул головой в сторону двери.
Кроме Бена и Луиса в душевой, которая представляла собой длинный ряд кабинок, разделённых полупрозрачными перегородками, и таким же длинным рядом умывальников напротив, находился всего один человек – рослый парень в одной из кабинок намыливал голову.
Проведя ладонью по запотевшему зеркалу, Бен взглянул на своё лицо. Недосып по обыкновению отпечатался под глазами тёмными кругами, но контрастный душ всё же помог прогнать остатки сна и взбодриться. Бен плеснул на лицо холодной водой и выдавил на щётку зубную пасту, невольно бросив взгляд на шрам Луиса.
– Не беспокоит?
Прополоскав рот, Луис сплюнул в раковину и вопросительно посмотрел на Галлахера в отражении. Только после этого он взглянул на свой левый бок, словно забыв о существовании затянувшейся раны.
– Уже нет, – покачал головой Сантьяго и принялся выдавливать прыщ на подбородке. – Первое время ощутимо так ныло и саднило, но потом они обработали рубцы какой-то чудо-хренью и всё зажило, как на собаке. Сейчас только чешется иногда.
– «Чудо-хрень» тоже была экспериментальная?
Луис усмехнулся:
– Конечно. Просто так они бы мне и пластырь не наклеили. Хотя нет, вру. Не в интересах Корпуса, чтобы их подопытный расходился по швам.
Бен хмыкнул и, наклонившись над раковиной, прополоскал рот. Когда же он выпрямился, вздрогнул от неожиданности – в отражении зеркала на него смотрел широкоплечий темнокожий парень с завязанными в хвост дредами. Галлахер и не услышал, как тот возник за его спиной.
Обернувшись, Бен окинул незнакомца взглядом и только тогда заметил, что правая рука заключённого заканчивалась округлой культёй в области локтя.
– Привет, Эзра. Чё, как? – улыбнулся Луис и, пожав тому левую руку, похлопал парня по спине.
– Да всё путём.
– Как вчерашние йогурты? Не пронесло, как в прошлый раз?
Взглянув на своё отражение, Эзра распустил пучок дредов и отмахнулся:
– Всего полночи на толчок бегал.
– Прогресс! – воскликнул Луис, довольно закивав. – Это тебе не диетические батончики, после которых я два дня с белым другом обнимался. По-хорошему, после всего, что между нами было, я просто обязан был на нём жениться.
Эзра загоготал, обнажая жемчужно-белые зубы.
– Это, кстати, Бен, люби и жалуй, – Луис указал подбородком на Галлахера и принялся давить новый прыщ.
Бен закрутил кран и, пожав Эзре здоровую руку, улыбнулся.
– Привет.
– Новичок? На тесте уже был?
– Завтра первый.
– Какой?
– «СС» у всей нашей, кроме Батлера и Ландау, – ответил Луис, не отвлекаясь от своего занятия.
Эзра задумчиво поджал губы и поскрёб ногтями щёку.
– Вот оно чё. Ну удачи тогда.
– Куда без неё, – хмыкнул Сантьяго.
Похлопав на прощанье Бена по плечу, Эзра не спеша направился к выходу. Когда Бен с Луисом остались в душевой одни, Галлахер приблизился к сокамернику и поинтересовался:
– Как он потерял руку?
– Мастурбировал много, стёр до локтя.
– А если серьёзно?
Луис повернул голову в сторону Бена и, нахмурившись, вопросительно на него уставился.
– А ты как думаешь? Краш-тест, неудачный. Рука осталась где-то в складках покорёженного электровэна. И это он ещё легко отделался.
Бен вздохнул, подумав о том, что, если Эзра был правшой, ему, должно быть, приходилось вдвойне тяжело.
– Не позавидуешь.
– Ясен хрен, – усмехнулся Луис. – И поверь, это не самое страшное, что с тобой здесь может случиться. Ну, думаю, ты и сам уже это для себя уяснил.
Бен молча кивнул. Он осознал это ещё до того, как впервые переступил порог Корпуса, но при виде тех, кому в расцвете своих сил пришлось расстаться с конечностью, внутри него всё равно что-то сочувственно сжималось. С другой стороны, Бен ничего не знал про Эзру. Тот вполне мог оказаться педофилом или серийным убийцей.
– Зато теперь Эзра щеголяет с навороченным протезом, который от настоящей руки и не отличишь, – пожал плечами Луис после небольшой паузы. – И будет жрать печеньки и йогурты до конца срока. На краш-тест его уж точно не потащат, на «СС» тоже вряд ли, так что с большей вероятностью оставшиеся месяцы чувак может спать спокойно. Ну, поблюёт и обделается пару раз, тоже мне дело.
На языке Бена вертелся вопрос, который ещё со вчерашнего дня не давал ему покоя. Подойдя к Луису почти вплотную, он открыл кран до упора и, не поднимая головы, вполголоса поинтересовался:
– Ты никогда не задумывался о том, что они намеренно калечат заключённых, чтобы после использовать это для новых экспериментов?
Сантьяго обратил на него взгляд, будто спрашивая – ты это серьёзно? – а после звонко рассмеялся.
Бен покосился на глазок камеры в верхнем углу душевой – скорее машинально, прекрасно понимая, что шум воды не заглушит их разговоры, особенно если они прослушивались маячками в ушах.
– Приятель, эта мысль рано или поздно посещает каждого, кто умудрился сюда загрести, – ответил Луис, закинув полотенце на плечо. – Проблема в том, что от этой мысли не легче. Допустим, это правда, и что с того? Подашь апелляцию? Обратишься в Юридический? – он снова усмехнулся, но веселья в голосе на этот раз заметно поубавилось. – Когда ж ты уже поймёшь, что здесь с тобой могут делать всё что угодно.
– В рамках эксперимента.
Луис покачал головой, и тёмные, как агатовые бусины, глаза смерили Бена безнадежным взглядом.
– В рамках Корпуса. А мы на его территории.
– Нет, чего я действительно не ожидал, – признался Стеф, обгладывая за обедом утиную ножку, – так это того, что здесь будет такая годная жратва.
Старожилы Корпуса усмехнулись, а Матео развёл руками:
– Лабораторные крысы не должны сдохнуть до начала эксперимента от пищевого отравления.
– Или двинуться мозгами, – подключился Родерик. – Чего, думаешь, Корпус напичкан разнообразными бассейнами, игровыми комнатами и спортивными площадками? Таким образом они нас расслабляют. Чтобы умом не тронулись и не захотели наложить на себя руки, пусть это и не так просто здесь сделать.
Матео закивал головой:
– Во-во. Тем более во время стресса же какая-то хрень вырабатывается, неблагоприятная для некоторых тестов. Феромоны или как их там.
– Феромоны? – усмехнулся Родерик.
– Эй, я в этой дряни не разбираюсь, – шутливо оскалился на сокамерника Матео. – Вон у нас химик сидит; может, просветишь?
Сантьяго кивнул в сторону Коби, который, внезапно став центром внимания заключённых, вновь почувствовал себя неуютно. Заправив за ухо выбившуюся светлую прядь, парень окинул взглядом присутствующих и лишь пожал плечами:
– Понятия не имею.
– На самом деле во время стресса и опасности вырабатываются гормоны адреналин и кортизол, – будничным голосом сообщил Нильс, словно рассуждая о погоде. – Только они, как раз-таки, благоприятно влияют на работу организма – концентрируют внимание, стимулируют работу сердца. Хотя повышение их уровня действительно может вызывать и нервные срывы, и бессонницы. Да и с некоторыми препаратами эти гормоны могут быть несовместимы.
Матео, внимательно выслушав заключённого, какое-то время молча переваривал услышанную информацию, а после похлопал его по плечу и одобрительно кивнул:
– Спасибо, чувак. Именно это я и имел в виду.
– Ты сказал, что покончить с собой на территории Корпуса непросто, – Бен поднял глаза на Родерика, когда за столом повисло молчание. – А кто-то пытался?
Судя по взгляду Родерика, которым тот одарил Бена, заключённый не горел желанием отвечать на этот вопрос. Поначалу он даже переглянулся со своими сокамерниками, будто мысленно советуясь, стоит ли посвящать новичка в произошедшее, и только после этого с неохотой пробурчал:
– Пытался. У одного на моей памяти это даже получилось.
– Вы его хорошо знали? – осторожно уточнил Бен.
Родерик пожал плечами.
– Не то чтобы. Он жил в соседней комнате, Клас Лихэйн. Молодой парень – двадцать с небольшим лет. На одном из тестов ему оторвало обе ноги, а половину лица разъел кислотный выброс. Месяц назад он наложил на себя руки. Это если вкратце.
– Каким же образом?
Родерик снова бросил взгляд на сокамерников, но те – явно намеренно – делали вид, что увлечены поглощением пищи и данный вопрос их не касается. А вот новички, напротив, внимательно и насторожено ловили каждое слово заключённого.
Прокашлявшись, Родерик ответил всё с той же заметной неохотой:
– Наглотался таблеток или ещё какой-то дряни, стащенной из медицинского центра. Его тело нашли в туалете с вытекающей изо рта пеной.
Брови Бена непроизвольно поползли вверх, такого расклада он никак не ожидал.
– Как парню-инвалиду удалось незаметно стащить из центра медикаменты?
– Именно, никак.
– Хочешь сказать, что ему помогли?
Родерик неопределённо мотнул головой.
– Ничего я не хочу сказать. Но всё на это указывает. Как бы там ни было, не исключено, что ЭК и сами не знают, каким образом заключённому – Лихэйн это был или кто-то другой – удалось всё это провернуть. Либо же в своих интересах тщательно скрывают подробности случившегося.
– Потому что это мог быть кто-то из персонала, – с полу-вопросительной интонацией предположил Бен.
Родерик не ответил, а по его долгому изучающему взгляду Бен не смог с уверенностью сказать, то ли такая мысль ему в голову прежде не приходила, то ли он не хотел дальше обсуждать эту тему, зная, что их прослушивают. А может, и то, и другое.
За столом на некоторое время воцарилось молчание, и нарушить его вскоре решился Пейси, язвительно протянув:
– Ну что, салаги, ссыкотно перед тестом?
– За «салагу», кстати, можно и в кадык получить, – между прочим сообщил Стеф, не отрывая взгляда от тарелки. Но и этого хватило, чтобы с улыбки Пейси поубавилось веселья.
Бен пожал плечами:
– Сложновато бояться того, с чем раньше не сталкивался.
– Дело говоришь, – кивнул Матео. – Настоящий страх наступает после первого эксперимента. Или не наступает, всякое бывает.
– А у вас какой первый тест был? – подал голос Коби.
– Меня сразу на краш-тест потащили, – пробурчал Родерик.
Матео театрально почесал подбородок:
– Дай подумать. Хм, что же это было. Кажется, это были какие-то пилюли для улучшения памяти, не помню точно. А у тебя? – на этих словах он ткнул брата в бок локтем.
Луис в ответ смерил близнеца непроницаемым взглядом:
– Молодец. Оборжаться просто.
– В медицинском центре, кстати, одна медсестричка работает, Маджери зовут, – закачаешься, – заговорщицки продолжил Матео, из чьих восторженно распахнутых глаз, казалось, вот-вот полетят искры. – Рыженькая, глаза большие, фигура в порядке. Клянусь, выйду отсюда живым и относительно невредимым – женюсь, и неважно, согласится она или нет.
Пейси расплылся в ядовитой улыбке:
– О-о, Матео нашёл свою вторую половинку, – затем с наигранным изумлением указал на Луиса и воскликнул: – Хотя, постойте-ка, вот же она!
Откинувшись на спинку стула, Пейси зашёлся хохотом, который то и дело разбавлялся уже привычным похрюкиванием. Остальные заключённые, ухмыльнувшись, лишь терпеливо закатили глаза.
– А тебе и заморачиваться не надо. Обе половинки у тебя в труханах, – фыркнул Луис и похлопал себя по заднице.
Сантьяго хотел сказать что-то ещё, но в следующее мгновение широкоплечий парень с коротким ёжиком светлых волос и выдающимся подбородком, проходивший рядом с их столиком, задел подносом затылок Луиса. Сделано это было явно умышленно, а незнакомец при этом даже не повернул в его сторону головы, вальяжно проследовав за соседний столик. Луис поначалу вздрогнул от неожиданности, а после, даже не взглянув на обидчика, раздражительно выдохнул. Костяшки его пальцев, которые сжимали вилку, при этом заметно побелели.
По завершении этой немой сцены новички непонимающе уставились на Луиса. А вот старожилов Корпуса инцидент не очень-то удивил – хмыкнув, те только покосились на незнакомца и закачали головой. Видимо, подобное происходило уже не в первый раз.
– Какого хера сейчас было? – возмущённо выпалил Стеф, нахмурившись.
– Да так, говнюк один – Калеб, – отмахнулся Луис, явно не желая вдаваться в подробности.
– И где ты ему успел дорогу перейти?
– С такими это и не требуется. Стоит косо посмотреть – всё, огребать тебе до конца срока.
Стеф язвительно фыркнул:
– Если бы этот ушлёпок меня так «случайно» задел – собирал бы сейчас с пола свои зубы.
Матео, который всё это время сидел молча, со звоном опустил на стол свои приборы и возмущённо воззрился на брата:
– Cерьёзно, Лу, хочешь, я с ним перетру? Какого хрена этот мудак будет докапываться до тебя?
– О да, ты же гораздо выше и сильнее меня, – саркастично пробурчал Луис.
– Я по крайней мере смог бы за себя постоять.
– Ага. Смог бы. Минуты две, если не меньше.
Матео закатил глаза:
– По-твоему, лучше молчать в тряпочку и прятаться по углам?
– Если уж мне предстоит сдохнуть в Корпусе, то пусть лучше во время эксперимента, а не тюремных разборок.
Поскольку до первого теста в распоряжении Бена было ещё полдня свободного времени, он решил немного размяться на корте для сквоша, который к тому же располагался в крыле их сектора. Графитовая ракетка, достаточно добротная, отозвалась в руке Бена привычной тяжестью, и это знакомое ощущение вызвало у Галлахера чуть ли не блаженство. Бен даже не заметил, что с минуту стоял в центре корта, перебирая пальцами рукоятку, слегка подбрасывая и прокручивая ракетку. Пытаясь прочувствовать её, словно живой организм. Настроиться на одну частоту и слиться воедино. За последний месяц, который был полон судебных слушаний, встреч с психологами и адвокатами, бесконечно длинных дней и ночей в следственном изоляторе, было не до тренировок, и только теперь Бен понял, насколько же по ним соскучился.
Нет, для Галлахера теннис и сквош были всего лишь хобби. Он просто старался держать себя в форме, чтобы время от времени составлять Обри компанию на корте. Выиграть у сестры было, конечно, практически нереально, да Бен и не ставил перед собой такой задачи – ему просто нравилось принимать в игре участие, а не наблюдать за ней с трибун вместе с остальными болельщиками. Обри после своих побед часто шутила, что Бен ей поддаётся, а иногда она и сама откровенно поддавалась, хотя и уверяла брата в том, что тот делает огромные успехи.
Галлахер замахнулся, и мяч c характерным звенящим стуком отлетел от левого угла комнаты. Он замахнулся ещё раз, и ещё. Удары с каждым разом становились всё увереннее, а траектория всё чётче, и очень скоро Бен вошёл в привычный для себя транс, взмахивая ракеткой, словно на автопилоте.
– Забыл сказать, – через какое-то время раздалось по правое плечо Галлахера. От неожиданности Бен резко обернулся, и мяч, не дождавшись удара, отлетел в противоположный край корта.
У входа в помещение, оперевшись плечом на дверной косяк, стоял Родерик.
– Лиама вчера ты здорово приструнил.
Бен не ожидал такого признания, поэтому несколько секунд молча смотрел на заключённого, а после кивнул в знак благодарности.
– Вообще он неплохой парень, – заметил Родерик, переступая порог корта.
Галлахер усмехнулся и подобрал с пола мяч, волей судьбы прикатившийся прямиком к его ногам.
– Что?
– Про Ютера, того мужчину на коляске, ты вчера сказал то же самое – «вообще он нормальный мужик». Теперь вот про Фобера, – пояснил Бен.
На этот раз усмехнулся Родерик.
– Согласен. Подловил, – заключённый почесал затылок. – В остальном-то я нормальный парень.
Родерик остановился в нескольких шагах от Бена и осмотрелся. Галлахер же в ожидании крутил в руке мяч, не зная, продолжать ему игру или сокамерник собирается сказать что-то ещё.
– А ты хорошо играешь, – изрёк наконец Родерик после небольшой паузы.
Бен улыбнулся:
– До сестры мне пока далеко.
– А сестра у тебя?..
– Чемпионка Сантории по теннису. Три года назад завоевала золото, – не без привычной гордости сообщил Галлахер.
Родерик изумлённо вскинул брови. Присвистнув, он некоторое время молча смотрел на сокамерника, а после восхищённо закивал.
– Не слабо.
– Ага. Присоединишься?
Бен кивнул на стойку с ракетками, и Родерик, пожав плечами, выбрал аналогичную той, которой играл Галлахер.
– Почему бы и нет.
Замахнувшись, Бен ударил по мячу, и Родерик ловко отразил подачу противника. Следующий удар также не остался без достойного ответа. К удивлению Бена, у заключённого оказалась отменная реакция, хотя над силой удара и следовало бы ещё поработать.
– А ты тоже не промах, я смотрю, – выдохнул Бен после нескольких минут игры. – Признайся, занимался?
Родерик ухмыльнулся, невесомо порхая по своему квадрату корта, словно в каком-то ритуальном танце.
– Ещё в школе. Это стереотип, что чернокожие хороши только в баскетболе.
– Я заметил.
– А сестра старшая?
– Младшая, – обронил Бен между ударами. – Два года разницы.
– Они чертовски быстро растут, скажи?
– Не то слово.
Родерик покосился на соперника и криво улыбнулся:
– Моей Валери пятнадцать.
– О, сложный возраст. Родителям, наверное, непросто с ней приходится?
Заключённый не ответил, а когда Бен бросил на него беглый взгляд, заметил, что от улыбки на его лице не осталось и следа. Галлахер догадался, что случайно затронул болезненную тему, поэтому не стал переспрашивать, однако после недолгой паузы Родерик всё же нарушил молчание и сухо выдавил:
– Мать умерла, когда сестре было девять.
– Прости, – Галлахер протяжно выдохнул, чувствуя, как смесь сожаления и собственных воспоминаний отозвалась в груди неприятным импульсом. – Моей не стало почти семь лет назад.
Родерик с сочувствием посмотрел на Бена, но ничего не ответил.
– А отец?
– Отчим, – поправил Родерик. – Но его уже тоже нет в живых.
Бен замедлился. Он и подумать не мог, что его сокамерника постигла подобная участь, которая была так схожа с его собственной.
– Сожалею.
– Не стоит, – будничным тоном произнёс Родерик. – Учитывая, что это я его убил.
В просторном электровэне кроме Бена и остальных обитателей комнаты номер 241, попавших в одну «выборку», оказались ещё с две дюжины других заключённых. Среди знакомых лиц Бен выловил рыжего паренька и кривозубого Редли, с которым успел найти общий язык Стеф. Последние и сейчас что-то увлечённо обсуждали, прерываясь на заливистый гогот и нарываясь на предупреждения конвоиров ЭК.
О том, в чём будет заключаться эксперимент, группа узнала только по прибытии к месту назначения. Таков был регламент – никаких подробностей теста до начала теста. Когда же выяснилось, что испытывать предстоит новые винтовки и экипировку для игры в пейнтбол, многие вздохнули с облегчением – и правда, какой ущерб могут нанести шарики с краской?
Не успели заключённые осмотреться на местности, куда их доставил электровен, как группу отвели в просторные тентовые палатки. Там им выдали форму – камуфляж цвета «хаки», ботинки, маски и разнообразные бонусы в виде перчаток, налокотников, жилетов и прочего. Ничего особенного такая амуниция не представляла – на первый взгляд, обычная экипировка для пейнтбола.
Когда группа облачилась в форму, каждому заключённому вручили маркер – специальное пейнтбольное ружьё, «гвоздь программы» сегодняшнего эксперимента. Там же, на месте, несколько сотрудников Корпуса провели короткий инструктаж, продемонстрировав, как обращаться с оружием и перезаряжать его. Ничего сложного.
На территорию проведения теста группу вывели только после подготовки. Необъятная арена, раскинувшаяся в глубине лиственной рощи, была сплошь нашпигована миниатюрными, словно игрушечными, срубами, автомобильными покрышками, грудами ящиков и прочими сооружениями, за которыми игрокам предстояло укрываться от противников. Никаких ограждений, оцепляющих местность – по крайней мере, в поле зрения, – Бен не заметил, но очевидно, что такое количество заключённых не перебросили бы на открытую местность, не контролируя её границы.
Выстроившись в шеренгу у входа на арену, группа оживлённо галдела, обсуждая предстоящую игру, пока сотрудники Корпуса с непроницаемыми лицами затягивали на плечах игроков отличительные повязки. Половина участников, включая Бена, Матео и Стефа, попала в зелёную команду, вторая же половина оказалась жёлтой.
Притихла шеренга лишь тогда, когда на площадке появилась Магда Труффель – как всегда с аккуратно собранными волосами, обильно сдобренными лаком, и в форменном выглаженном плащике с нашивками. Кроме Магды и заключённых здесь находилась ещё уйма народа – сотрудники ЭК, отвечавшие за подготовку к эксперименту, десятки сержантов охраны и так называемые наблюдатели – люди в удобных белых комбинезонах, которые должны были следить за ходом эксперимента и протоколировать всё происходящее на арене.
Без традиционного официоза и вступительных речей от Магды не обошлось и на этот раз. Хотя её никто особо-то и не слушал – заключённые продолжали тихонько перешептываться и осматриваться на местности, вертя в руках маски и примериваясь к маркерам. После поздравления новобранцев с их первым экспериментом и паре слов о самом тесте Труффель замолчала, и группа уставилась на куратора в ожидании. Некоторое время Магда скользила цепким взглядом по шеренге, а затем паузу решился нарушить невысокий парень с растрёпанными волосами в паре метров от Бена.
– И что нам теперь делать? – спросил он, подняв вверх указательный палец для привлечения внимания.
Магда снисходительно посмотрела на заключённого и развела руками.
– Играть в пейнтбол.
– Что, типа так? – на этот раз голос подал Матео. Перегнувшись через несколько людей в шеренге, он направил маркер на Луиса и нажал на курок. Раздался глухой выстрел, и на жилете его брата растеклась большая ядовито-зелёная клякса.
Луис вскрикнул от неожиданности, машинально схватившись за бок, и гневно воззрился на Матео.
– Ты нормальный?!
Матео лишь заразительно рассмеялся, после чего и шеренга зашлась хохотом.
– Так во-от как оно работает.
– Заключённый Сантьяго! – прервала веселье Магда Труффель. – Не заставляйте наших вежливых сержантов применять оружие ещё до начала эксперимента.
После этих слов квадратнолицый сержант по её правое плечо предупредительно пощёлкал разрядом своего «гловера», и Матео тут же заткнулся, а Луис недовольно проворчал:
– Уточняйте, какой Сантьяго.
– Как вам уже рассказали на инструктаже, – продолжила Магда, – после выстрела краска саморастворяется в течении пятнадцати минут, на время которых вы выбываете из игры. Как только краска полностью растворится, участник возвращается в игру. Есть вопросы?
– Она безвредная? – донеслось откуда-то с конца шеренги. – Краска.
Труффель перевела взгляд на заключённого и, едва заметно улыбнувшись, мягко произнесла:
– Мы очень на это надеемся. Что ж, начнём!
Около полудня, когда солнечный диск плавно подбирался к зениту, стало довольно жарко. Почти аномально жарко для начала апреля. Возможно, всё дело было в плотном синтетическом камуфляже, который едва пропускал воздух. Маркер маркером, но экипировку Бен забраковал бы сразу – похоже, дизайнер и сам её ни разу не надевал.
Галлахер протяжно выдохнул и присел на другое колено – левая нога за те несколько минут, что он ютился за деревянной вышкой, уже ощутимо затекла. Игра шла довольно вяло. Конечно, были те, которые ловили от происходящего настоящий кайф, носясь от одной постройки к другой и стреляя в противников с каким-то пугающим остервенением, словно участвовали в настоящем бою. Другие же откровенно филонили. Бен в подобные игры никогда прежде не играл, а сегодняшний опыт не вызвал у него особого удовольствия. Хотя нужно было признать, что пейтбол был весьма безобидным раскладом.
Бен привстал и посмотрел в щель между досками. Поблизости никого не было видно, только несколько наблюдателей ошивались в паре метрах от вышки, делая на планшете какие-то записи и фотографируя местность. Прицел Бена непроизвольно направился на одного из них – полноватого мужчину с нелепыми бакенбардами, привставшего на носочки, чтобы сделать панорамное фото. Воображение тут же нарисовало картину того, как на его животе расплывается зелёное пятно – белоснежный комбинезон, словно чистый холст, сам подталкивал на подобные фантазии. Галлахер усмехнулся своим мыслям и постучал пальцем по курку.
Слева от вышки послышался какой-то шум, и ствол маркера Бена устремился к источнику звука. За пирамидой покрышек притаился парень, который осторожно выглядывал из-за своего укрытия в поиске противников. На руке была жёлтая повязка. Бена он, судя по всему, не заметил, иначе не подставлялся бы так под удар. Просунув дуло маркера в щель между досками, Галлахер взял игрока на мушку и уже собирался нажать на курок, как вдруг кто-то обхватил его сзади за плечи и, протащив немного назад, повалил на землю. Бен тут же попытался приподняться на локтях, но на его лицо направили ствол маркера, и Галлахер упал обратно на спину. Высокий парень перекинул ногу через туловище Бена, затрудняя путь к бегству, и навис над ним с ружьём. Светло-голубые глаза смерили свою жертву глумливым взглядом.
– Правило номер один – никогда не забывай про тыл, – произнёс заключённый.
Бен громко выдохнул. Ну конечно, кто же ещё это мог быть.
– Так значит, ты предпочитаешь быть сверху, когда заваливаешь парней?
Лиам Фобер усмехнулся – кажется, искренне оценив сарказм. Бен воспользовался этой паузой и попытался дотянуться до своего маркера, который он выронил при падении, но Лиам аккуратно наступил на его запястье, придавив к земле.
– Нет-нет, так не пойдёт, – он направил дуло маркера на жилет своей жертвы, затем обратно на маску, будто размышляя, куда лучше выстрелить. – Ну и как мне тебя убить? Быстро и безболезненно или долго и мучительно?
Бен закатил глаза и процедил:
– Лишь бы молча.
– Последнее слово – закон, – пожал плечами Лиам и прицелился, но не успел он нажать на курок, как в него самого выстрелили.
Фобер вздрогнул, а на его правом плече расплылось большое зелёное пятно. Лиам медленно поднял полный разочарования взгляд и, опустив свой маркер, саркастично выдохнул:
– Ну спасибо.
Бен обернулся – насколько позволяло его положение – и увидел Редли, выглядывающего из-за жестяной бочки, словно крот из своей норы. Выпрямившись, заключённый развёл руками:
– Прости, брат, ничего личного.
Стоило ли говорить, как сильно в тот момент Бена распирало от чувства злорадства. Ухмыльнувшись, он похлопал Лиама по голени, чтобы тот дал ему встать, а поднявшись на ноги, с напускной досадой протянул:
– Может, как-нибудь в другой раз.
Красноречивое выражение лица Фобера, с прищуром взирающего на Бена, – хоть фотографируй и вешай в рамочке на стену, для поднятия себе настроения. Хотя миг ликования продлился для Галлахера недолго – стоило ему сделать пару шагов, как в его бок прилетела жёлтая краска. По иронии судьбы это оказался тот самый парень, в которого Бен собирался выстрелить минуту назад. А удар оказался довольно болезненным, не будь на нём жилета, гематома осталась бы однозначно.
Что ж, по крайней мере, это был не Фобер.
Бен продвинулся вглубь рощи, подыскивая место, где можно было бы скоротать пятнадцать минут. Когда же он завернул за угол одной из вышек, наткнулся на Матео, который вразвалку сидел, прислонившись к дощатой стенке, с маской на коленях. На груди заключённого зеленела краска, гораздо тусклее, чем у Бена – видимо, процесс растворения шёл по плану.
Матео поднял взгляд и присмотрелся, пытаясь понять, кто прячется под маской, а затем его лицо просветлело, словно он случайно встретил в гуще леса старого знакомого.
– О, двести сорок первая! И тебя, Брут. Что ж, садись, чувствуй себя как дома, – он постучал основанием маркера по земле рядом с собой.
Бен стащил с головы маску и плюхнулся возле Матео.
– Давно ты здесь прохлаждаешься?
Сантьяго взглянул на побледневшее пятно на своей груди.
– Минут десять.
– Подожди, зелёный ведь цвет нашей команды.
– Ага.
Бен изогнул бровь, едва сдерживая улыбку.
– Ты совершил суицид?
– Меня просто достала эта игра, – фыркнул Матео, и Галлахер разразился смехом.
– Это же должно быть чертовски больно?
Сантьяго пожал плечами и философски изрёк:
– Самопожертвование требует жертв.
Бен усмехнулся. Откинув назад голову, он подставил лицо солнцу и вдохнул полной грудью чистейший лесной воздух, пытаясь вместе с тем вспомнить, когда он в последний раз выбирался на природу. Кажется, года два назад, не раньше.
Матео растянул губы в ироничной улыбке:
– Балдеешь?
– Совру, если скажу, что ожидал подобного на первом эксперименте.
– Только не вздумай привыкать, – Сантьяго покачал головой. – В этот раз вам повезло, в следующий такой лафы может и не быть.
– Понятное дело.
– Эй! – в следующее мгновение крикнул Матео, и Бен, проследив за его взглядом, заметил недалеко от них одного из сержантов охраны, расхаживающего с важным видом между вышками и грудами ящиков.
Сержант обернулся на заключённых, усомнившись в том, что его осмелились окликнуть. Тогда Матео повторил настойчивее:
– Эй, друг! – для убедительности Сантьяго даже помахал ему рукой. – Не будет закурить умирающему бедолаге?
Сержант надменно хмыкнул и, достав из кобуры свой «гловер», пощёлкал разрядом – и что за привычка у них всех такая.
– Только прикурить.
– Вот так, да? – возмущению Матео не было предела. – А как же последняя воля? У меня тут обильное краскотечение между прочим!
– Не заставляй меня сделать так, чтобы эта воля действительно оказалась последней, – ответил сержант, скривив рот в едкой ухмылке.
– Понял, понял. Умираю молча.
Не успел Матео закончить фразу, как вдалеке раздался какой-то шум и крики, заставившие троицу вздрогнуть. Сержант отреагировал мгновенно – не теряя ни секунды, он устремился в сторону голосов, держа «гловер» наготове. Бен и Матео тоже особо не мешкали и, вскочив на ноги, припустили за сержантом вглубь леса.
Увиденное изумило не только Галлахера и Сантьяго, но и остальных заключённых и сержантов, застывших на приличном расстоянии от объекта всеобщего внимания. На земле, в центре образовавшегося из людей кольца, лежал наблюдатель – невысокий мужчина с бородой и очками, съехавшими набок. На его бёдрах восседал темнокожий парень, который уверенной хваткой держал мужчину за горло. Ещё больше сложившуюся ситуацию усложнял маркер заключённого, чьё дуло было вставлено в рот наблюдателя.
Парень выглядел абсолютно безумно. Его маска валялась на земле, а набухшие вены на шее и раздутые ноздри говорили о серьёзности намерений, какие бы цели он перед собой ни ставил. Наблюдатель, кажется, был близок к обмороку. Его била дрожь; вцепившись в запястье заключённого обеими руками, он в ужасе глядел на него, мысленно моля о пощаде.
Заключённый резко поднял голову и, пробежавшись глазами по присутствующим, остановил взгляд на одном из сержантов, который находился к нему ближе всех и держал его на мушке.
Сержанты охраны, каждый из которых ни на миг не спускал преступника с прицела, осторожно перешептывались по радиосвязи между собой и с центром, согласовывая дальнейшие действия. Но никто из них пока не решался на какие-либо маневры.
– Даже не думай, – процедил парень и оглянулся на остальных охранников. – Если кто-то сделает хоть шаг, я нажму на курок.
Заключённый вновь опустил взгляд на свою жертву, и наблюдатель зашёлся жалобным стоном.
– Стреляет эта малышка будь здоров, ты и сам знаешь. Без разницы, патронами или краской. В твоём случае травма вполне может оказаться смертельной.
Наблюдатель всхлипнул, а дрожащие пальцы сильнее впились в запястье преступника.
– Я успею нажать на курок, не сомневайтесь. Так что не советую «вырубать» меня, пока дуло маркера находится в глотке у этого коротышки, – заключённый вновь обращался к сержантам. Он лихорадочно закачал головой и издал нервный смешок. – Мне ж многого не надо. Просто отключите эту херню в моих ушах и дайте уйти. И никто не пострадает.
Бен переглянулся с Матео, который внимательно следил за происходящим, как и все собравшиеся. Сержанты по-прежнему не предпринимали никаких решительных действий, продолжая держать парня на мушке – видимо, всё ещё ожидая указаний из центра.
Повисло молчание, разбавляемое лишь кроткими всхлипами наблюдателя. Заключённого и самого теперь почти трясло – было заметно, что он находился на грани истерики и из последних сил сдерживался от того, чтобы не сорваться.
– Я не собираюсь ждать, пока меня раздавят в лепёшку или отравят каким-то дерьмом на одном из тестов, как сраную лабораторную крысу! – на последнем слове голос преступника предательски дрогнул, и он прокашлялся. Воспалённые глаза метались от одного сержанта к другому, пытаясь уловить малейшее движение.
– Я стреляю, если мне сейчас же не отключат маячки и не дадут уйти! – заключённый крепче сжал рукоятку маркера, и наблюдатель застонал ещё громче.
В следующее мгновение произошло то, чего не ожидал, кажется, никто из присутствующих, особенно злоумышленник. И произошло это в какие-то считанные секунды. Со стороны одной из дощатых вышек, которая находилась недалеко от Бена и Матео, кто-то окликнул заключённого простым «эй», но этого хватило, чтобы привлечь его внимание. Парень рефлекторно повернул голову в сторону звука, и тут-то всё и случилось. А именно – в него выстрелили. Но не из «гловера», а из пейнтбольного ружья.
Заряд краски был выпущен точно в левый глаз заключённого. Тот вскрикнул от боли и схватился за лицо, отпустив горло наблюдателя. Мужчина отреагировал на удивление мгновенно – вытащив изо рта дуло маркера, он со всей силы столкнул с себя парня и отскочил в сторону. Как только наблюдатель высвободился из захвата преступника, на последнем активировали маячки – сержантам даже не пришлось применять оружие.
Парня затрясло в судорогах. Электрический разряд, сковывавший его тело, не позволял ему даже закричать, заключённый лишь отрывисто стонал, пока глаза невидящим взглядом смотрели в небо. Конвульсии длились довольно долго, и за это время никто из собравшихся не решался подойти к нему слишком близко. Когда же парня перестало трясти и бесчувственное тело замерло на земле, к нему ринулись сержанты.
Заключённые остались на своих местах. Их взгляды, как и взгляд Бена, были прикованы к вышке, из которой был произведён выстрел. Через какое-то время оттуда показался игрок. Он осторожно вышел из-за своего укрытия, делая размашистые шаги и держа вытянутые руки с маркером над головой – демонстрируя тем самым, что опасности не представляет и больше применять оружие, пусть и пейнтбольное, не собирается. Но этого и не требовалось, сержанты были всецело заняты тем, что осматривали злоумышленника, заковывали его в наручники и оказывали помощь наблюдателю, утиравшему со лба пот. Появление стрелка они, кажется, и не заметили. Тогда он осмотрелся и, увидев среди прочих заключённых Бена и Матео, уже более уверенным шагом направился в их сторону. Бен всё пытался понять, кто же прячется под экипировкой, и только когда игрок остановился в метре от него и стащил с головы маску, Галлахер вновь непроизвольно издал протяжный вздох – и это уже становилось своеобразной традицией.
– Правило номер два, – произнёс Лиам Фобер под галдёж собравшихся заключённых, поправляя взъерошенные волосы. – Не думай, что ты умнее остальных.
Автор: Gru.Sha
Альфа-бета-гамма: .Аль.
Бета: sasta
Размер: макси
Статус: в процессе
Жанр: научная фантастика, антиутопия, детектив
Рейтинг: R
Примечание: смерть персонажей
Саммари: В Сантории, где власть поделена между шестью Корпусами, осуждённых ставили перед выбором: либо они отбывали свой срок в полном объёме в государственной колонии, либо же отправлялись в Экспериментальный Корпус всего на один год, где на них испытывали экспериментальную продукцию. Бен Галлахер сознательно сделал свой выбор в пользу ЭК, но мог ли он представить, чем для него это обернётся.
Глава 3
Первое, что увидел Бен, когда открыл утром глаза, были голые ступни Коби, свисающие с верхней койки. Протерев кулаком веки, он приподнялся на локтях и обвёл взглядом комнату. Почти все заключённые к тому времени уже проснулись – Нильс, Пейси и Стеф лениво натягивали робы, Родерик качал пресс в дальнем углу камеры, обвив ногами привинченную к полу ножку стола, только Луис, кажется, всё ещё дремал на своей верхней койке.
– О, а вот и наша Спящая Красавица, – протянул Матео, растянувшийся на кровати. – Я уж думал, целовать придётся. У меня как раз для этого сейчас дыхание что надо.
Выдохнув в свою ладонь, он с ироничным блаженством втянул носом воздух. Пейси загоготал.
– Который час? – прохрипел Бен, массируя лоб. Голова после почти бессонной ночи ощутимо трещала.
– Без четверти восемь, – ответил Матео. – Так что у тебя есть пятнадцать минут на то, чтобы привести себя в порядок, если не хочешь опоздать на завтрак. Тебя это, кстати, тоже касается! – вытянув вверх ноги, Матео упёрся ступнями в верхний ярус и энергично затряс койку брата. Луис в ответ недовольно заворочался и застонал. Через мгновение из-под одеяла показалось недовольное лицо, а заспанные глаза пробежались взглядом по комнате.
Спустя минуту Луис, кряхтя, сполз со своей койки и взъерошил и без того растрёпанные волосы.
– Идём, составлю тебе компанию, – на зевке протянул Бену Луис и махнул головой в сторону двери.
Кроме Бена и Луиса в душевой, которая представляла собой длинный ряд кабинок, разделённых полупрозрачными перегородками, и таким же длинным рядом умывальников напротив, находился всего один человек – рослый парень в одной из кабинок намыливал голову.
Проведя ладонью по запотевшему зеркалу, Бен взглянул на своё лицо. Недосып по обыкновению отпечатался под глазами тёмными кругами, но контрастный душ всё же помог прогнать остатки сна и взбодриться. Бен плеснул на лицо холодной водой и выдавил на щётку зубную пасту, невольно бросив взгляд на шрам Луиса.
– Не беспокоит?
Прополоскав рот, Луис сплюнул в раковину и вопросительно посмотрел на Галлахера в отражении. Только после этого он взглянул на свой левый бок, словно забыв о существовании затянувшейся раны.
– Уже нет, – покачал головой Сантьяго и принялся выдавливать прыщ на подбородке. – Первое время ощутимо так ныло и саднило, но потом они обработали рубцы какой-то чудо-хренью и всё зажило, как на собаке. Сейчас только чешется иногда.
– «Чудо-хрень» тоже была экспериментальная?
Луис усмехнулся:
– Конечно. Просто так они бы мне и пластырь не наклеили. Хотя нет, вру. Не в интересах Корпуса, чтобы их подопытный расходился по швам.
Бен хмыкнул и, наклонившись над раковиной, прополоскал рот. Когда же он выпрямился, вздрогнул от неожиданности – в отражении зеркала на него смотрел широкоплечий темнокожий парень с завязанными в хвост дредами. Галлахер и не услышал, как тот возник за его спиной.
Обернувшись, Бен окинул незнакомца взглядом и только тогда заметил, что правая рука заключённого заканчивалась округлой культёй в области локтя.
– Привет, Эзра. Чё, как? – улыбнулся Луис и, пожав тому левую руку, похлопал парня по спине.
– Да всё путём.
– Как вчерашние йогурты? Не пронесло, как в прошлый раз?
Взглянув на своё отражение, Эзра распустил пучок дредов и отмахнулся:
– Всего полночи на толчок бегал.
– Прогресс! – воскликнул Луис, довольно закивав. – Это тебе не диетические батончики, после которых я два дня с белым другом обнимался. По-хорошему, после всего, что между нами было, я просто обязан был на нём жениться.
Эзра загоготал, обнажая жемчужно-белые зубы.
– Это, кстати, Бен, люби и жалуй, – Луис указал подбородком на Галлахера и принялся давить новый прыщ.
Бен закрутил кран и, пожав Эзре здоровую руку, улыбнулся.
– Привет.
– Новичок? На тесте уже был?
– Завтра первый.
– Какой?
– «СС» у всей нашей, кроме Батлера и Ландау, – ответил Луис, не отвлекаясь от своего занятия.
Эзра задумчиво поджал губы и поскрёб ногтями щёку.
– Вот оно чё. Ну удачи тогда.
– Куда без неё, – хмыкнул Сантьяго.
Похлопав на прощанье Бена по плечу, Эзра не спеша направился к выходу. Когда Бен с Луисом остались в душевой одни, Галлахер приблизился к сокамернику и поинтересовался:
– Как он потерял руку?
– Мастурбировал много, стёр до локтя.
– А если серьёзно?
Луис повернул голову в сторону Бена и, нахмурившись, вопросительно на него уставился.
– А ты как думаешь? Краш-тест, неудачный. Рука осталась где-то в складках покорёженного электровэна. И это он ещё легко отделался.
Бен вздохнул, подумав о том, что, если Эзра был правшой, ему, должно быть, приходилось вдвойне тяжело.
– Не позавидуешь.
– Ясен хрен, – усмехнулся Луис. – И поверь, это не самое страшное, что с тобой здесь может случиться. Ну, думаю, ты и сам уже это для себя уяснил.
Бен молча кивнул. Он осознал это ещё до того, как впервые переступил порог Корпуса, но при виде тех, кому в расцвете своих сил пришлось расстаться с конечностью, внутри него всё равно что-то сочувственно сжималось. С другой стороны, Бен ничего не знал про Эзру. Тот вполне мог оказаться педофилом или серийным убийцей.
– Зато теперь Эзра щеголяет с навороченным протезом, который от настоящей руки и не отличишь, – пожал плечами Луис после небольшой паузы. – И будет жрать печеньки и йогурты до конца срока. На краш-тест его уж точно не потащат, на «СС» тоже вряд ли, так что с большей вероятностью оставшиеся месяцы чувак может спать спокойно. Ну, поблюёт и обделается пару раз, тоже мне дело.
На языке Бена вертелся вопрос, который ещё со вчерашнего дня не давал ему покоя. Подойдя к Луису почти вплотную, он открыл кран до упора и, не поднимая головы, вполголоса поинтересовался:
– Ты никогда не задумывался о том, что они намеренно калечат заключённых, чтобы после использовать это для новых экспериментов?
Сантьяго обратил на него взгляд, будто спрашивая – ты это серьёзно? – а после звонко рассмеялся.
Бен покосился на глазок камеры в верхнем углу душевой – скорее машинально, прекрасно понимая, что шум воды не заглушит их разговоры, особенно если они прослушивались маячками в ушах.
– Приятель, эта мысль рано или поздно посещает каждого, кто умудрился сюда загрести, – ответил Луис, закинув полотенце на плечо. – Проблема в том, что от этой мысли не легче. Допустим, это правда, и что с того? Подашь апелляцию? Обратишься в Юридический? – он снова усмехнулся, но веселья в голосе на этот раз заметно поубавилось. – Когда ж ты уже поймёшь, что здесь с тобой могут делать всё что угодно.
– В рамках эксперимента.
Луис покачал головой, и тёмные, как агатовые бусины, глаза смерили Бена безнадежным взглядом.
– В рамках Корпуса. А мы на его территории.
* * *
– Нет, чего я действительно не ожидал, – признался Стеф, обгладывая за обедом утиную ножку, – так это того, что здесь будет такая годная жратва.
Старожилы Корпуса усмехнулись, а Матео развёл руками:
– Лабораторные крысы не должны сдохнуть до начала эксперимента от пищевого отравления.
– Или двинуться мозгами, – подключился Родерик. – Чего, думаешь, Корпус напичкан разнообразными бассейнами, игровыми комнатами и спортивными площадками? Таким образом они нас расслабляют. Чтобы умом не тронулись и не захотели наложить на себя руки, пусть это и не так просто здесь сделать.
Матео закивал головой:
– Во-во. Тем более во время стресса же какая-то хрень вырабатывается, неблагоприятная для некоторых тестов. Феромоны или как их там.
– Феромоны? – усмехнулся Родерик.
– Эй, я в этой дряни не разбираюсь, – шутливо оскалился на сокамерника Матео. – Вон у нас химик сидит; может, просветишь?
Сантьяго кивнул в сторону Коби, который, внезапно став центром внимания заключённых, вновь почувствовал себя неуютно. Заправив за ухо выбившуюся светлую прядь, парень окинул взглядом присутствующих и лишь пожал плечами:
– Понятия не имею.
– На самом деле во время стресса и опасности вырабатываются гормоны адреналин и кортизол, – будничным голосом сообщил Нильс, словно рассуждая о погоде. – Только они, как раз-таки, благоприятно влияют на работу организма – концентрируют внимание, стимулируют работу сердца. Хотя повышение их уровня действительно может вызывать и нервные срывы, и бессонницы. Да и с некоторыми препаратами эти гормоны могут быть несовместимы.
Матео, внимательно выслушав заключённого, какое-то время молча переваривал услышанную информацию, а после похлопал его по плечу и одобрительно кивнул:
– Спасибо, чувак. Именно это я и имел в виду.
– Ты сказал, что покончить с собой на территории Корпуса непросто, – Бен поднял глаза на Родерика, когда за столом повисло молчание. – А кто-то пытался?
Судя по взгляду Родерика, которым тот одарил Бена, заключённый не горел желанием отвечать на этот вопрос. Поначалу он даже переглянулся со своими сокамерниками, будто мысленно советуясь, стоит ли посвящать новичка в произошедшее, и только после этого с неохотой пробурчал:
– Пытался. У одного на моей памяти это даже получилось.
– Вы его хорошо знали? – осторожно уточнил Бен.
Родерик пожал плечами.
– Не то чтобы. Он жил в соседней комнате, Клас Лихэйн. Молодой парень – двадцать с небольшим лет. На одном из тестов ему оторвало обе ноги, а половину лица разъел кислотный выброс. Месяц назад он наложил на себя руки. Это если вкратце.
– Каким же образом?
Родерик снова бросил взгляд на сокамерников, но те – явно намеренно – делали вид, что увлечены поглощением пищи и данный вопрос их не касается. А вот новички, напротив, внимательно и насторожено ловили каждое слово заключённого.
Прокашлявшись, Родерик ответил всё с той же заметной неохотой:
– Наглотался таблеток или ещё какой-то дряни, стащенной из медицинского центра. Его тело нашли в туалете с вытекающей изо рта пеной.
Брови Бена непроизвольно поползли вверх, такого расклада он никак не ожидал.
– Как парню-инвалиду удалось незаметно стащить из центра медикаменты?
– Именно, никак.
– Хочешь сказать, что ему помогли?
Родерик неопределённо мотнул головой.
– Ничего я не хочу сказать. Но всё на это указывает. Как бы там ни было, не исключено, что ЭК и сами не знают, каким образом заключённому – Лихэйн это был или кто-то другой – удалось всё это провернуть. Либо же в своих интересах тщательно скрывают подробности случившегося.
– Потому что это мог быть кто-то из персонала, – с полу-вопросительной интонацией предположил Бен.
Родерик не ответил, а по его долгому изучающему взгляду Бен не смог с уверенностью сказать, то ли такая мысль ему в голову прежде не приходила, то ли он не хотел дальше обсуждать эту тему, зная, что их прослушивают. А может, и то, и другое.
За столом на некоторое время воцарилось молчание, и нарушить его вскоре решился Пейси, язвительно протянув:
– Ну что, салаги, ссыкотно перед тестом?
– За «салагу», кстати, можно и в кадык получить, – между прочим сообщил Стеф, не отрывая взгляда от тарелки. Но и этого хватило, чтобы с улыбки Пейси поубавилось веселья.
Бен пожал плечами:
– Сложновато бояться того, с чем раньше не сталкивался.
– Дело говоришь, – кивнул Матео. – Настоящий страх наступает после первого эксперимента. Или не наступает, всякое бывает.
– А у вас какой первый тест был? – подал голос Коби.
– Меня сразу на краш-тест потащили, – пробурчал Родерик.
Матео театрально почесал подбородок:
– Дай подумать. Хм, что же это было. Кажется, это были какие-то пилюли для улучшения памяти, не помню точно. А у тебя? – на этих словах он ткнул брата в бок локтем.
Луис в ответ смерил близнеца непроницаемым взглядом:
– Молодец. Оборжаться просто.
– В медицинском центре, кстати, одна медсестричка работает, Маджери зовут, – закачаешься, – заговорщицки продолжил Матео, из чьих восторженно распахнутых глаз, казалось, вот-вот полетят искры. – Рыженькая, глаза большие, фигура в порядке. Клянусь, выйду отсюда живым и относительно невредимым – женюсь, и неважно, согласится она или нет.
Пейси расплылся в ядовитой улыбке:
– О-о, Матео нашёл свою вторую половинку, – затем с наигранным изумлением указал на Луиса и воскликнул: – Хотя, постойте-ка, вот же она!
Откинувшись на спинку стула, Пейси зашёлся хохотом, который то и дело разбавлялся уже привычным похрюкиванием. Остальные заключённые, ухмыльнувшись, лишь терпеливо закатили глаза.
– А тебе и заморачиваться не надо. Обе половинки у тебя в труханах, – фыркнул Луис и похлопал себя по заднице.
Сантьяго хотел сказать что-то ещё, но в следующее мгновение широкоплечий парень с коротким ёжиком светлых волос и выдающимся подбородком, проходивший рядом с их столиком, задел подносом затылок Луиса. Сделано это было явно умышленно, а незнакомец при этом даже не повернул в его сторону головы, вальяжно проследовав за соседний столик. Луис поначалу вздрогнул от неожиданности, а после, даже не взглянув на обидчика, раздражительно выдохнул. Костяшки его пальцев, которые сжимали вилку, при этом заметно побелели.
По завершении этой немой сцены новички непонимающе уставились на Луиса. А вот старожилов Корпуса инцидент не очень-то удивил – хмыкнув, те только покосились на незнакомца и закачали головой. Видимо, подобное происходило уже не в первый раз.
– Какого хера сейчас было? – возмущённо выпалил Стеф, нахмурившись.
– Да так, говнюк один – Калеб, – отмахнулся Луис, явно не желая вдаваться в подробности.
– И где ты ему успел дорогу перейти?
– С такими это и не требуется. Стоит косо посмотреть – всё, огребать тебе до конца срока.
Стеф язвительно фыркнул:
– Если бы этот ушлёпок меня так «случайно» задел – собирал бы сейчас с пола свои зубы.
Матео, который всё это время сидел молча, со звоном опустил на стол свои приборы и возмущённо воззрился на брата:
– Cерьёзно, Лу, хочешь, я с ним перетру? Какого хрена этот мудак будет докапываться до тебя?
– О да, ты же гораздо выше и сильнее меня, – саркастично пробурчал Луис.
– Я по крайней мере смог бы за себя постоять.
– Ага. Смог бы. Минуты две, если не меньше.
Матео закатил глаза:
– По-твоему, лучше молчать в тряпочку и прятаться по углам?
– Если уж мне предстоит сдохнуть в Корпусе, то пусть лучше во время эксперимента, а не тюремных разборок.
* * *
Поскольку до первого теста в распоряжении Бена было ещё полдня свободного времени, он решил немного размяться на корте для сквоша, который к тому же располагался в крыле их сектора. Графитовая ракетка, достаточно добротная, отозвалась в руке Бена привычной тяжестью, и это знакомое ощущение вызвало у Галлахера чуть ли не блаженство. Бен даже не заметил, что с минуту стоял в центре корта, перебирая пальцами рукоятку, слегка подбрасывая и прокручивая ракетку. Пытаясь прочувствовать её, словно живой организм. Настроиться на одну частоту и слиться воедино. За последний месяц, который был полон судебных слушаний, встреч с психологами и адвокатами, бесконечно длинных дней и ночей в следственном изоляторе, было не до тренировок, и только теперь Бен понял, насколько же по ним соскучился.
Нет, для Галлахера теннис и сквош были всего лишь хобби. Он просто старался держать себя в форме, чтобы время от времени составлять Обри компанию на корте. Выиграть у сестры было, конечно, практически нереально, да Бен и не ставил перед собой такой задачи – ему просто нравилось принимать в игре участие, а не наблюдать за ней с трибун вместе с остальными болельщиками. Обри после своих побед часто шутила, что Бен ей поддаётся, а иногда она и сама откровенно поддавалась, хотя и уверяла брата в том, что тот делает огромные успехи.
Галлахер замахнулся, и мяч c характерным звенящим стуком отлетел от левого угла комнаты. Он замахнулся ещё раз, и ещё. Удары с каждым разом становились всё увереннее, а траектория всё чётче, и очень скоро Бен вошёл в привычный для себя транс, взмахивая ракеткой, словно на автопилоте.
– Забыл сказать, – через какое-то время раздалось по правое плечо Галлахера. От неожиданности Бен резко обернулся, и мяч, не дождавшись удара, отлетел в противоположный край корта.
У входа в помещение, оперевшись плечом на дверной косяк, стоял Родерик.
– Лиама вчера ты здорово приструнил.
Бен не ожидал такого признания, поэтому несколько секунд молча смотрел на заключённого, а после кивнул в знак благодарности.
– Вообще он неплохой парень, – заметил Родерик, переступая порог корта.
Галлахер усмехнулся и подобрал с пола мяч, волей судьбы прикатившийся прямиком к его ногам.
– Что?
– Про Ютера, того мужчину на коляске, ты вчера сказал то же самое – «вообще он нормальный мужик». Теперь вот про Фобера, – пояснил Бен.
На этот раз усмехнулся Родерик.
– Согласен. Подловил, – заключённый почесал затылок. – В остальном-то я нормальный парень.
Родерик остановился в нескольких шагах от Бена и осмотрелся. Галлахер же в ожидании крутил в руке мяч, не зная, продолжать ему игру или сокамерник собирается сказать что-то ещё.
– А ты хорошо играешь, – изрёк наконец Родерик после небольшой паузы.
Бен улыбнулся:
– До сестры мне пока далеко.
– А сестра у тебя?..
– Чемпионка Сантории по теннису. Три года назад завоевала золото, – не без привычной гордости сообщил Галлахер.
Родерик изумлённо вскинул брови. Присвистнув, он некоторое время молча смотрел на сокамерника, а после восхищённо закивал.
– Не слабо.
– Ага. Присоединишься?
Бен кивнул на стойку с ракетками, и Родерик, пожав плечами, выбрал аналогичную той, которой играл Галлахер.
– Почему бы и нет.
Замахнувшись, Бен ударил по мячу, и Родерик ловко отразил подачу противника. Следующий удар также не остался без достойного ответа. К удивлению Бена, у заключённого оказалась отменная реакция, хотя над силой удара и следовало бы ещё поработать.
– А ты тоже не промах, я смотрю, – выдохнул Бен после нескольких минут игры. – Признайся, занимался?
Родерик ухмыльнулся, невесомо порхая по своему квадрату корта, словно в каком-то ритуальном танце.
– Ещё в школе. Это стереотип, что чернокожие хороши только в баскетболе.
– Я заметил.
– А сестра старшая?
– Младшая, – обронил Бен между ударами. – Два года разницы.
– Они чертовски быстро растут, скажи?
– Не то слово.
Родерик покосился на соперника и криво улыбнулся:
– Моей Валери пятнадцать.
– О, сложный возраст. Родителям, наверное, непросто с ней приходится?
Заключённый не ответил, а когда Бен бросил на него беглый взгляд, заметил, что от улыбки на его лице не осталось и следа. Галлахер догадался, что случайно затронул болезненную тему, поэтому не стал переспрашивать, однако после недолгой паузы Родерик всё же нарушил молчание и сухо выдавил:
– Мать умерла, когда сестре было девять.
– Прости, – Галлахер протяжно выдохнул, чувствуя, как смесь сожаления и собственных воспоминаний отозвалась в груди неприятным импульсом. – Моей не стало почти семь лет назад.
Родерик с сочувствием посмотрел на Бена, но ничего не ответил.
– А отец?
– Отчим, – поправил Родерик. – Но его уже тоже нет в живых.
Бен замедлился. Он и подумать не мог, что его сокамерника постигла подобная участь, которая была так схожа с его собственной.
– Сожалею.
– Не стоит, – будничным тоном произнёс Родерик. – Учитывая, что это я его убил.
* * *
В просторном электровэне кроме Бена и остальных обитателей комнаты номер 241, попавших в одну «выборку», оказались ещё с две дюжины других заключённых. Среди знакомых лиц Бен выловил рыжего паренька и кривозубого Редли, с которым успел найти общий язык Стеф. Последние и сейчас что-то увлечённо обсуждали, прерываясь на заливистый гогот и нарываясь на предупреждения конвоиров ЭК.
О том, в чём будет заключаться эксперимент, группа узнала только по прибытии к месту назначения. Таков был регламент – никаких подробностей теста до начала теста. Когда же выяснилось, что испытывать предстоит новые винтовки и экипировку для игры в пейнтбол, многие вздохнули с облегчением – и правда, какой ущерб могут нанести шарики с краской?
Не успели заключённые осмотреться на местности, куда их доставил электровен, как группу отвели в просторные тентовые палатки. Там им выдали форму – камуфляж цвета «хаки», ботинки, маски и разнообразные бонусы в виде перчаток, налокотников, жилетов и прочего. Ничего особенного такая амуниция не представляла – на первый взгляд, обычная экипировка для пейнтбола.
Когда группа облачилась в форму, каждому заключённому вручили маркер – специальное пейнтбольное ружьё, «гвоздь программы» сегодняшнего эксперимента. Там же, на месте, несколько сотрудников Корпуса провели короткий инструктаж, продемонстрировав, как обращаться с оружием и перезаряжать его. Ничего сложного.
На территорию проведения теста группу вывели только после подготовки. Необъятная арена, раскинувшаяся в глубине лиственной рощи, была сплошь нашпигована миниатюрными, словно игрушечными, срубами, автомобильными покрышками, грудами ящиков и прочими сооружениями, за которыми игрокам предстояло укрываться от противников. Никаких ограждений, оцепляющих местность – по крайней мере, в поле зрения, – Бен не заметил, но очевидно, что такое количество заключённых не перебросили бы на открытую местность, не контролируя её границы.
Выстроившись в шеренгу у входа на арену, группа оживлённо галдела, обсуждая предстоящую игру, пока сотрудники Корпуса с непроницаемыми лицами затягивали на плечах игроков отличительные повязки. Половина участников, включая Бена, Матео и Стефа, попала в зелёную команду, вторая же половина оказалась жёлтой.
Притихла шеренга лишь тогда, когда на площадке появилась Магда Труффель – как всегда с аккуратно собранными волосами, обильно сдобренными лаком, и в форменном выглаженном плащике с нашивками. Кроме Магды и заключённых здесь находилась ещё уйма народа – сотрудники ЭК, отвечавшие за подготовку к эксперименту, десятки сержантов охраны и так называемые наблюдатели – люди в удобных белых комбинезонах, которые должны были следить за ходом эксперимента и протоколировать всё происходящее на арене.
Без традиционного официоза и вступительных речей от Магды не обошлось и на этот раз. Хотя её никто особо-то и не слушал – заключённые продолжали тихонько перешептываться и осматриваться на местности, вертя в руках маски и примериваясь к маркерам. После поздравления новобранцев с их первым экспериментом и паре слов о самом тесте Труффель замолчала, и группа уставилась на куратора в ожидании. Некоторое время Магда скользила цепким взглядом по шеренге, а затем паузу решился нарушить невысокий парень с растрёпанными волосами в паре метров от Бена.
– И что нам теперь делать? – спросил он, подняв вверх указательный палец для привлечения внимания.
Магда снисходительно посмотрела на заключённого и развела руками.
– Играть в пейнтбол.
– Что, типа так? – на этот раз голос подал Матео. Перегнувшись через несколько людей в шеренге, он направил маркер на Луиса и нажал на курок. Раздался глухой выстрел, и на жилете его брата растеклась большая ядовито-зелёная клякса.
Луис вскрикнул от неожиданности, машинально схватившись за бок, и гневно воззрился на Матео.
– Ты нормальный?!
Матео лишь заразительно рассмеялся, после чего и шеренга зашлась хохотом.
– Так во-от как оно работает.
– Заключённый Сантьяго! – прервала веселье Магда Труффель. – Не заставляйте наших вежливых сержантов применять оружие ещё до начала эксперимента.
После этих слов квадратнолицый сержант по её правое плечо предупредительно пощёлкал разрядом своего «гловера», и Матео тут же заткнулся, а Луис недовольно проворчал:
– Уточняйте, какой Сантьяго.
– Как вам уже рассказали на инструктаже, – продолжила Магда, – после выстрела краска саморастворяется в течении пятнадцати минут, на время которых вы выбываете из игры. Как только краска полностью растворится, участник возвращается в игру. Есть вопросы?
– Она безвредная? – донеслось откуда-то с конца шеренги. – Краска.
Труффель перевела взгляд на заключённого и, едва заметно улыбнувшись, мягко произнесла:
– Мы очень на это надеемся. Что ж, начнём!
Около полудня, когда солнечный диск плавно подбирался к зениту, стало довольно жарко. Почти аномально жарко для начала апреля. Возможно, всё дело было в плотном синтетическом камуфляже, который едва пропускал воздух. Маркер маркером, но экипировку Бен забраковал бы сразу – похоже, дизайнер и сам её ни разу не надевал.
Галлахер протяжно выдохнул и присел на другое колено – левая нога за те несколько минут, что он ютился за деревянной вышкой, уже ощутимо затекла. Игра шла довольно вяло. Конечно, были те, которые ловили от происходящего настоящий кайф, носясь от одной постройки к другой и стреляя в противников с каким-то пугающим остервенением, словно участвовали в настоящем бою. Другие же откровенно филонили. Бен в подобные игры никогда прежде не играл, а сегодняшний опыт не вызвал у него особого удовольствия. Хотя нужно было признать, что пейтбол был весьма безобидным раскладом.
Бен привстал и посмотрел в щель между досками. Поблизости никого не было видно, только несколько наблюдателей ошивались в паре метрах от вышки, делая на планшете какие-то записи и фотографируя местность. Прицел Бена непроизвольно направился на одного из них – полноватого мужчину с нелепыми бакенбардами, привставшего на носочки, чтобы сделать панорамное фото. Воображение тут же нарисовало картину того, как на его животе расплывается зелёное пятно – белоснежный комбинезон, словно чистый холст, сам подталкивал на подобные фантазии. Галлахер усмехнулся своим мыслям и постучал пальцем по курку.
Слева от вышки послышался какой-то шум, и ствол маркера Бена устремился к источнику звука. За пирамидой покрышек притаился парень, который осторожно выглядывал из-за своего укрытия в поиске противников. На руке была жёлтая повязка. Бена он, судя по всему, не заметил, иначе не подставлялся бы так под удар. Просунув дуло маркера в щель между досками, Галлахер взял игрока на мушку и уже собирался нажать на курок, как вдруг кто-то обхватил его сзади за плечи и, протащив немного назад, повалил на землю. Бен тут же попытался приподняться на локтях, но на его лицо направили ствол маркера, и Галлахер упал обратно на спину. Высокий парень перекинул ногу через туловище Бена, затрудняя путь к бегству, и навис над ним с ружьём. Светло-голубые глаза смерили свою жертву глумливым взглядом.
– Правило номер один – никогда не забывай про тыл, – произнёс заключённый.
Бен громко выдохнул. Ну конечно, кто же ещё это мог быть.
– Так значит, ты предпочитаешь быть сверху, когда заваливаешь парней?
Лиам Фобер усмехнулся – кажется, искренне оценив сарказм. Бен воспользовался этой паузой и попытался дотянуться до своего маркера, который он выронил при падении, но Лиам аккуратно наступил на его запястье, придавив к земле.
– Нет-нет, так не пойдёт, – он направил дуло маркера на жилет своей жертвы, затем обратно на маску, будто размышляя, куда лучше выстрелить. – Ну и как мне тебя убить? Быстро и безболезненно или долго и мучительно?
Бен закатил глаза и процедил:
– Лишь бы молча.
– Последнее слово – закон, – пожал плечами Лиам и прицелился, но не успел он нажать на курок, как в него самого выстрелили.
Фобер вздрогнул, а на его правом плече расплылось большое зелёное пятно. Лиам медленно поднял полный разочарования взгляд и, опустив свой маркер, саркастично выдохнул:
– Ну спасибо.
Бен обернулся – насколько позволяло его положение – и увидел Редли, выглядывающего из-за жестяной бочки, словно крот из своей норы. Выпрямившись, заключённый развёл руками:
– Прости, брат, ничего личного.
Стоило ли говорить, как сильно в тот момент Бена распирало от чувства злорадства. Ухмыльнувшись, он похлопал Лиама по голени, чтобы тот дал ему встать, а поднявшись на ноги, с напускной досадой протянул:
– Может, как-нибудь в другой раз.
Красноречивое выражение лица Фобера, с прищуром взирающего на Бена, – хоть фотографируй и вешай в рамочке на стену, для поднятия себе настроения. Хотя миг ликования продлился для Галлахера недолго – стоило ему сделать пару шагов, как в его бок прилетела жёлтая краска. По иронии судьбы это оказался тот самый парень, в которого Бен собирался выстрелить минуту назад. А удар оказался довольно болезненным, не будь на нём жилета, гематома осталась бы однозначно.
Что ж, по крайней мере, это был не Фобер.
Бен продвинулся вглубь рощи, подыскивая место, где можно было бы скоротать пятнадцать минут. Когда же он завернул за угол одной из вышек, наткнулся на Матео, который вразвалку сидел, прислонившись к дощатой стенке, с маской на коленях. На груди заключённого зеленела краска, гораздо тусклее, чем у Бена – видимо, процесс растворения шёл по плану.
Матео поднял взгляд и присмотрелся, пытаясь понять, кто прячется под маской, а затем его лицо просветлело, словно он случайно встретил в гуще леса старого знакомого.
– О, двести сорок первая! И тебя, Брут. Что ж, садись, чувствуй себя как дома, – он постучал основанием маркера по земле рядом с собой.
Бен стащил с головы маску и плюхнулся возле Матео.
– Давно ты здесь прохлаждаешься?
Сантьяго взглянул на побледневшее пятно на своей груди.
– Минут десять.
– Подожди, зелёный ведь цвет нашей команды.
– Ага.
Бен изогнул бровь, едва сдерживая улыбку.
– Ты совершил суицид?
– Меня просто достала эта игра, – фыркнул Матео, и Галлахер разразился смехом.
– Это же должно быть чертовски больно?
Сантьяго пожал плечами и философски изрёк:
– Самопожертвование требует жертв.
Бен усмехнулся. Откинув назад голову, он подставил лицо солнцу и вдохнул полной грудью чистейший лесной воздух, пытаясь вместе с тем вспомнить, когда он в последний раз выбирался на природу. Кажется, года два назад, не раньше.
Матео растянул губы в ироничной улыбке:
– Балдеешь?
– Совру, если скажу, что ожидал подобного на первом эксперименте.
– Только не вздумай привыкать, – Сантьяго покачал головой. – В этот раз вам повезло, в следующий такой лафы может и не быть.
– Понятное дело.
– Эй! – в следующее мгновение крикнул Матео, и Бен, проследив за его взглядом, заметил недалеко от них одного из сержантов охраны, расхаживающего с важным видом между вышками и грудами ящиков.
Сержант обернулся на заключённых, усомнившись в том, что его осмелились окликнуть. Тогда Матео повторил настойчивее:
– Эй, друг! – для убедительности Сантьяго даже помахал ему рукой. – Не будет закурить умирающему бедолаге?
Сержант надменно хмыкнул и, достав из кобуры свой «гловер», пощёлкал разрядом – и что за привычка у них всех такая.
– Только прикурить.
– Вот так, да? – возмущению Матео не было предела. – А как же последняя воля? У меня тут обильное краскотечение между прочим!
– Не заставляй меня сделать так, чтобы эта воля действительно оказалась последней, – ответил сержант, скривив рот в едкой ухмылке.
– Понял, понял. Умираю молча.
Не успел Матео закончить фразу, как вдалеке раздался какой-то шум и крики, заставившие троицу вздрогнуть. Сержант отреагировал мгновенно – не теряя ни секунды, он устремился в сторону голосов, держа «гловер» наготове. Бен и Матео тоже особо не мешкали и, вскочив на ноги, припустили за сержантом вглубь леса.
Увиденное изумило не только Галлахера и Сантьяго, но и остальных заключённых и сержантов, застывших на приличном расстоянии от объекта всеобщего внимания. На земле, в центре образовавшегося из людей кольца, лежал наблюдатель – невысокий мужчина с бородой и очками, съехавшими набок. На его бёдрах восседал темнокожий парень, который уверенной хваткой держал мужчину за горло. Ещё больше сложившуюся ситуацию усложнял маркер заключённого, чьё дуло было вставлено в рот наблюдателя.
Парень выглядел абсолютно безумно. Его маска валялась на земле, а набухшие вены на шее и раздутые ноздри говорили о серьёзности намерений, какие бы цели он перед собой ни ставил. Наблюдатель, кажется, был близок к обмороку. Его била дрожь; вцепившись в запястье заключённого обеими руками, он в ужасе глядел на него, мысленно моля о пощаде.
Заключённый резко поднял голову и, пробежавшись глазами по присутствующим, остановил взгляд на одном из сержантов, который находился к нему ближе всех и держал его на мушке.
Сержанты охраны, каждый из которых ни на миг не спускал преступника с прицела, осторожно перешептывались по радиосвязи между собой и с центром, согласовывая дальнейшие действия. Но никто из них пока не решался на какие-либо маневры.
– Даже не думай, – процедил парень и оглянулся на остальных охранников. – Если кто-то сделает хоть шаг, я нажму на курок.
Заключённый вновь опустил взгляд на свою жертву, и наблюдатель зашёлся жалобным стоном.
– Стреляет эта малышка будь здоров, ты и сам знаешь. Без разницы, патронами или краской. В твоём случае травма вполне может оказаться смертельной.
Наблюдатель всхлипнул, а дрожащие пальцы сильнее впились в запястье преступника.
– Я успею нажать на курок, не сомневайтесь. Так что не советую «вырубать» меня, пока дуло маркера находится в глотке у этого коротышки, – заключённый вновь обращался к сержантам. Он лихорадочно закачал головой и издал нервный смешок. – Мне ж многого не надо. Просто отключите эту херню в моих ушах и дайте уйти. И никто не пострадает.
Бен переглянулся с Матео, который внимательно следил за происходящим, как и все собравшиеся. Сержанты по-прежнему не предпринимали никаких решительных действий, продолжая держать парня на мушке – видимо, всё ещё ожидая указаний из центра.
Повисло молчание, разбавляемое лишь кроткими всхлипами наблюдателя. Заключённого и самого теперь почти трясло – было заметно, что он находился на грани истерики и из последних сил сдерживался от того, чтобы не сорваться.
– Я не собираюсь ждать, пока меня раздавят в лепёшку или отравят каким-то дерьмом на одном из тестов, как сраную лабораторную крысу! – на последнем слове голос преступника предательски дрогнул, и он прокашлялся. Воспалённые глаза метались от одного сержанта к другому, пытаясь уловить малейшее движение.
– Я стреляю, если мне сейчас же не отключат маячки и не дадут уйти! – заключённый крепче сжал рукоятку маркера, и наблюдатель застонал ещё громче.
В следующее мгновение произошло то, чего не ожидал, кажется, никто из присутствующих, особенно злоумышленник. И произошло это в какие-то считанные секунды. Со стороны одной из дощатых вышек, которая находилась недалеко от Бена и Матео, кто-то окликнул заключённого простым «эй», но этого хватило, чтобы привлечь его внимание. Парень рефлекторно повернул голову в сторону звука, и тут-то всё и случилось. А именно – в него выстрелили. Но не из «гловера», а из пейнтбольного ружья.
Заряд краски был выпущен точно в левый глаз заключённого. Тот вскрикнул от боли и схватился за лицо, отпустив горло наблюдателя. Мужчина отреагировал на удивление мгновенно – вытащив изо рта дуло маркера, он со всей силы столкнул с себя парня и отскочил в сторону. Как только наблюдатель высвободился из захвата преступника, на последнем активировали маячки – сержантам даже не пришлось применять оружие.
Парня затрясло в судорогах. Электрический разряд, сковывавший его тело, не позволял ему даже закричать, заключённый лишь отрывисто стонал, пока глаза невидящим взглядом смотрели в небо. Конвульсии длились довольно долго, и за это время никто из собравшихся не решался подойти к нему слишком близко. Когда же парня перестало трясти и бесчувственное тело замерло на земле, к нему ринулись сержанты.
Заключённые остались на своих местах. Их взгляды, как и взгляд Бена, были прикованы к вышке, из которой был произведён выстрел. Через какое-то время оттуда показался игрок. Он осторожно вышел из-за своего укрытия, делая размашистые шаги и держа вытянутые руки с маркером над головой – демонстрируя тем самым, что опасности не представляет и больше применять оружие, пусть и пейнтбольное, не собирается. Но этого и не требовалось, сержанты были всецело заняты тем, что осматривали злоумышленника, заковывали его в наручники и оказывали помощь наблюдателю, утиравшему со лба пот. Появление стрелка они, кажется, и не заметили. Тогда он осмотрелся и, увидев среди прочих заключённых Бена и Матео, уже более уверенным шагом направился в их сторону. Бен всё пытался понять, кто же прячется под экипировкой, и только когда игрок остановился в метре от него и стащил с головы маску, Галлахер вновь непроизвольно издал протяжный вздох – и это уже становилось своеобразной традицией.
– Правило номер два, – произнёс Лиам Фобер под галдёж собравшихся заключённых, поправляя взъерошенные волосы. – Не думай, что ты умнее остальных.
@темы: фанфикшн
-
-
02.01.2016 в 22:37-
-
03.01.2016 в 01:53опять я в ответ на комментарий вам всю биографию изложила, пардон
-
-
04.01.2016 в 13:01опять я в ответ на комментарий вам всю биографию изложила, пардон
вовсе и не всю. и мне интересно. и простите, если я слишком много советую чего-то. просто у меня это само. но я не навязываю. просто хочу поддержать и помочь. я думаю, что у Вас есть все шансы справиться с этим) и написать что-то большое и крутое. главное, чтобы Вы сами себя в процессе не гнобили, ведь тогда и сил что-то делать не появится. вот.
-
-
05.01.2016 в 00:28и простите, если я слишком много советую чего-то.
и ничего не много, мне тоже интересно) буду надеяться, что этот самый запал и дальше не иссякнет. а гнобить - боже упаси, я просто сразу заброшу это всё
большое спасибо за поддержку и за настрой на нужный лад)
-
-
05.01.2016 в 12:43постоянно в голову лезут какие-то сюжетные повороты и нюансы, вплоть до мелких деталей. да и образы и характеры персонажей уже так укоренились в моем воображении, что те ушли в свободное плавание и теперь творят что хотят, а я так, со стороны наблюдаю х)
это здорово) когда так случается - можете быть уверены, что Вы допишете. может быть не к той дате, которую поставили для себя, а допустим раньше или немного позже. но когда вот так - персонажи уже напрочь в Вашей голове, то можете не сомневаться, они захотят, чтобы о них дорассказали)
и ничего не много, мне тоже интересно)
хорошо, что не обижаетесь) у меня просто бывает, что хочется чем-то помочь. как-то поддержать. а просто сказать об этом не получается. поэтому советы лезут сами собой. многие на это обижаются. хорошо, что Вы не)
удачи! и веры в себя. буду следить за сюжетом)
-
-
08.01.2016 в 01:33спасибо) очень хочется верить, что так и будет.
взять вот например, Ваши видео и то, как сони вегас Вас мучает, но Вы все равно заканчиваете их, все равно делаете. а ведь можно было все по 10 раз забросить уже давно.
с видео всё же другая ситуация складывается, не считая проделок вегаса. появилось вдохновение, картинка перед глазами - взял и воплотил, добавил нужные примочки. не знал как - посмотрел видео-урок. в общем, "что тут сложного, ставишь коробочки одна на другую" (с).
с писательством у меня чаще всего всё гораздо печальнее. знаю, о чём хочу написать, но иногда банально не могу выразить собственные мысли - по крайней мере, удачно. не находятся нужные слова, да элементарно не хватает таланта
но когда вот так - персонажи уже напрочь в Вашей голове, то можете не сомневаться, они захотят, чтобы о них дорассказали)
на них одна надежда)
хорошо, что не обижаетесь)
да на что обижаться-то) наоборот, стараюсь к каждому совету прислушаться и что-то из него вынести на будущее.