Поддавки, Куртбастьян, R/NC-17

[Gru.Sha]

Пусть лежит здесь, что ли. Раз уж пятая дописывается.

Название: Поддавки
Автор:  Gru.Sha
Бета:  Богиня лени
Рейтинг: R/NC-17
Пейринг: Куртбастьян
Размер: Миди (?)
Жанр: Angst, Hurt/Comfort
Статус: В процессе
Дисклеймер: Все персонажи и права на них принадлежат Райану Мёрфи
Саммари: Никогда не пейте коктейли, в содержании которых не уверены. Последствия могут оказаться малоприятными. На первый взгляд...
Размещение: С разрешения

Глава 1

Глава 1

Сидя за барной стойкой на одном из этих высоких стульев, Курт вот уже несколько песен подряд гипнотизировал взглядом маленькую вишенку, дополняющую противно-приторный коктейль, к выбору которого он вновь не имел никакого отношения. Можно подумать эта тягучая жидкость, чем-то напоминающая детский сироп от кашля, смогла бы спасти ситуацию. Мембраны колонок продолжает сотрясать какая-то танцевальная музыка, чей бит эхом отдаётся где-то в животе и неприятно стучит в висках. Ослепляющие светодиоды окрашивают зал всеми цветами радуги, ритмично пронзая полумрак. Яркие вспышки то и дело отражаются на разгорячённых лицах, оголённых плечах, торсах, слегка влажных от духоты и постоянного движения. Они своеобразно провоцируют тебя, подначивают, погружая в атмосферу ночного клуба, такую липкую и похотливую. Разоблачают твои намерения, намёки, завуалированные и явные, раскрывают цели и обнажают мотивы. Здесь, под лучами мигающих ламп и прожекторов, ты словно на ладони, которая вот-вот сожмётся в тесный кулак, из хватки которого не суждено будет выбраться самостоятельно.
Этот бар (Курт так и не запомнил его название) значительно отличался от «Scandals». Музыка Тельмы Хьюстон и Глории Гейнор? Задорные мотивы диско и травести-среда? Правда? Нет, в данном заведении всё было в разы серьёзнее. И если старый-добрый «Scandals» чем-то напоминал своеобразный пробник гей-индустрии, то клуб, в котором Курту удосужилось побывать сегодня, походил на полноценный флакон со взрывной и концентрированной смесью. Взгляды – оценивающие, жаждущие. Движения – раскрепощённые, вызывающие, жесты – намекающие. Одежды – по минимуму, алкоголя в крови – так, чтоб хватило забыться и с треском разорвать оковы той жизни, которая осталась за пределами бара. Чтобы отдаться: дурманящей музыке, алкогольным градусам, людям, пришедшим сюда за тем же, за чем и ты. И взять, впитать в себя всё по полной: чужие прикосновения, новые ощущения, смятую записку с номером телефона в заднем кармане джинсов.
Курт крутанулся на стуле и развернулся лицом к танцполу. Отыскав в гуще разноцветных бликов знакомую пару, продолжавшую двигаться всего в нескольких метрах, он сделал глоток коктейля и стиснул зубы. За это время абсолютно ничего не изменилось, чего и следовало ожидать: Себастьян по-прежнему не отходил от его бойфренда, танцуя на омерзительно позволительном расстоянии. Знаете, этот парень был настоящим знатоком расстояния. Такого, которое можно расценить, как «больше, чем просто друг», но «меньше, чем повод для ревности и конфликта».
Должно быть, в жизни каждого из нас фигурирует человек, чью голову непреодолимо хочется засунуть под пресс или затянуть на его шее удавку. Курт не был исключением, и при возможности он бы с удовольствием привязал Смайта за красно-синий галстук к отправляющемуся поезду. Но его вновь останавливали эти ребята, всякий раз не дающие Хаммелу наломать дров и потерять над собой контроль. А именно лучшая подруга Гордость, её братья Принципы и самый непоколебимый опекун – Чувство Собственного Достоинства. Поэтому он чётко решил не поддаваться на провокации и держать себя в руках, что бы ни случилось, уж очень не хотелось ударить в грязь лицом. И единственно верной и адекватной схемой поведения в данной ситуации Курт счёл игнорирование, за неимением других вариантов. А по поводу Себастьяна он поговорит с Блейном наедине. В очередной раз. И в очередной раз безрезультатно, в чём Хаммел был почти уверен.
– Скучаем?
Погрузившись в свои размышления по поводу предстоящей беседы с Андерсоном, Курт не заметил, как на соседний стул присел молодой парень в потёртых джинсах и жилетке на голое тело. Окинув беглым взглядом незнакомца, который облокотился на столешницу и кивнул бармену, Хаммел хмыкнул:
– Нет, что ты. Я нахожу очень увлекательным наблюдать, как к моему бойфренду клеится один весьма настойчивый слизняк.
Обернувшись через плечо, посетитель посмотрел вглубь танцующей толпы и поинтересовался:
– Себастьян, что ли?
– Ты с ним знаком? – Курт поднял глаза на собеседника, размешивая соломинкой остатки коктейля.
– «Знаком», – усмехнулся парень, вскинув брови. – У меня маленький сын и жена Джил. Теперь уже бывшая. И знаешь почему? А потому что этот приятель однажды заставил меня свернуть с «пути истинного».
Хаммел снова взглянул на незнакомца и присмотрелся. Даже при скудном освещении клуба было заметно, что молодому человеку не больше двадцати трёх лет. Хорошо сложенная фигура, светлые волосы, довольно неприметные черты лица.
– И вот я здесь, – продолжил тот, разведя руки в стороны, а затем вновь облокотившись на стойку. – Как минимум два раза в неделю. С сыном не виделся больше года, жена не позволяет.
Быстрая и бьющая по вискам музыка тем временем сменилась какой-то плавной мелодией, после чего на танцполе постепенно стали формироваться пары. Медленные песни здесь включали довольно часто, понимая всю их «прелесть» и выгоду. Для ищущих приключений на грядущую ночь это была отличная возможность присмотреться к окружающим, остановиться на ком-то конкретном, оценить преимущества его тела, невзначай исследовать их руками и вскользь намекнуть о своих намерениях.
– Так что... Не завидую я тебе, дружище, – подытожил парень. – Если Смайт поставил себе цель, будь уверен, он обязательно её добьётся.
Курт прокашлялся и наконец опустошил свой бокал.
– Спасибо. Утешил.
– Всегда пожалуйста. Да и... Если захочешь поразвлечься на стороне или отомстить своему бойфренду... – незнакомец опустил ладонь на ногу Хаммела чуть выше колена и, слегка сжав, добавил: – Дай знать.
Рефлекторно вздрогнув, Курт неуклюже кивнул и проводил взглядом посетителя, который вальяжно проследовал к столикам. Чуть позже, в сотый раз повернувшись к танцполу, он заметил Блейна, нетвёрдой походкой направляющегося в его сторону. В тот момент Хаммелу почему-то неимоверно захотелось верить, что Андерсон увидел рядом с ним того неудавшегося семьянина и устремился выяснять отношения, почувствовав укол ревности. Хотя бы небольшой. Такой, знаете, профилактический, в виде исключения. Но радостное выражение лица его бойфренда ясно дало понять, что желательная версия потерпела полное фиаско.
Подойдя к барной стойке, Блейн уткнулся носом в щёку Хаммела и слегка навалился на парня, заставив того чудом удержать равновесие.
– Эй, Курт... – промычал Андерсон, целуя его рядом с ухом. – Ку-у-урт... Пойдём потанцуем...
Всего пара бокалов чего-то горячительного вновь сделали своё дело, хотя и алкоголь на этот раз был покрепче простого пива. Привычное состояние «навеселе», мутный взгляд и стойкий запах спиртного. Обычный расклад в таких случаях.
– Нет, не хочу... – отмахнулся Хаммел, пытаясь уклониться от губ Блейна, который продолжал к нему прижиматься, приобнимая за спину. Небрежный поцелуй должен был смягчить непреклонность парня. Потянув его за руку, Андерсон кивнул в сторону танцпола.
– Брось, пойдём...
– Я же сказал, не хочу, – на этот раз более резко ответил Курт, во избежание падения придерживаясь за барную стойку.
– Дама снова не в духе?
Лишь одна фраза знакомого голоса, и по спине Хаммела пробежались мурашки. Так обычно бывает, когда кто-то проводит пенопластом по стеклу или по неосторожности царапает ногтями школьную доску. Бросив взгляд через плечо Блейна, Курт увидел Себастьяна, который не спеша направлялся к ним, растянувшись в привычной улыбке чеширского кота. Иногда казалось, засунь ты и правда его голову под пресс, он и тогда не перестанет улыбаться.
– Неужели у дамы «эти дни»? – не успокаивался Смайт, с каким-то маниакальным интересом наблюдая за парнями.
Курт, прищурившись, посмотрел на Себастьяна, на чьей шее медленно, но верно начала затягиваться воображаемая петля. Хаммел промолчал, как и в большинстве случаев. Конечно же, не потому, что ему не было, что ответить. О, нет, напротив. Скорее потому, что не хотел позволять этим колкостям и провокациям задеть себя, проявить слабость и уязвимость, тем более в присутствии Блейна. Который, впрочем, как всегда пропустил слова Смайта мимо ушей, сделав вид, что не заметил, как тот оскорбляет его бойфренда. И это изводило Курта больше всего. Безразличие. Нет, он всегда был достаточно самостоятельным и, не считая редких случаев, умел постоять за себя. Всегда мог усмирить обидчика, причём весьма искусно и красиво. В своей жизни парень уже успел натерпеться и наслушаться столько, что остроты какого-то там Себастьяна были не в силах пробить его окрепшую броню, на стали которой в лучшем случае осталась бы пара царапин. Но ведь это неважно, насколько ты силён морально или физически, как легко или же почти невозможно тебя сломать. Важно, когда родной, любимый человек за тебя заступается, приходит на помощь и встаёт на защиту, и не имеет значения, нуждался ты в этом или нет. Для Хаммела это было существенно, очень. Однако Блейн об этом не догадывался, или не хотел догадываться, не желая вступать в конфликт в такую «замечательную», на его взгляд, ночь.
– Перестань, – пробурчал Курт в очередной попытке отстраниться от Андерсона, который всё ещё пытался вытащить его на танцпол. Однако после нескольких поцелуев в щёку вдруг остановился и отошёл на полшага. Затем опустил руку в карман джинсов, достал оттуда мобильный телефон и взглянул на сияющий экран.
– Брат звонит, – пояснил Блейн, подняв глаза на Хаммела. – Всё-таки забыл его набрать... Я поговорю на улице, пара минут...
Приложив трубку к уху, парень торопливо направился к выходу, то и дело задевая плечами танцующих.
Курт смотрел ему вслед, начиная чувствовать дискомфорт и какой-то неприятный осадок. Он не хотел оставаться с Себастьяном наедине, хотя это не совсем подходящее слово для такого людного места. Ему был противен тот факт, что Смайт стоял в метре от него и злорадно улыбался, в чём Хаммел был почти уверен, притом, что не смотрел в его сторону. Курт попытался забыть о его присутствии, представить, что его нет, безразлично наблюдая за посетителями клуба и покачивая в воздухе ногой в модном ботинке. Но через какое-то время, к его большому сожалению, Себастьян решил нарушить молчание.
– Так значит, на днях должна решиться судьба нашей дивы? Слышал, ты ожидаешь письмо из своей академии, где она там находится, в Нью-Йорке, кажется...
Хаммел повернул к нему лицо, по-прежнему не отрывая взгляд от танцпола, и поинтересовался:
– Откуда ты знаешь?
– Одна «певчая птичка» на хвосте принесла, – усмехнулся Смайт, присаживаясь на соседний стул.
– Хм, можно было не спрашивать.
Курт наконец посмотрел на Себастьяна, на чьём лице и правда застыла довольная ухмылка. А воображаемая удавка на шее тем временем сжималась всё сильнее.
– Что ж, в таком случае... – подняв вверх правую руку, парень щёлкнул пальцами, привлекая внимание бармена, а затем кивнул ему. – Полагаю, за это нужно выпить.
Когда перед Хаммелом возникли два бокала, наполненных жидкостью весьма странного голубоватого цвета, он с сомнением посмотрел на Смайта, словно мысленно спрашивая: «ты серьёзно?».
– Да ладно, сегодня можно. Ты ведь в этот раз не за рулём, насколько мне известно? К вашим услугам такси. Поэтому не вижу ничего страшного в том, чтобы позволить себе немного расслабиться. Тебе не кажется?
– Поверь мне на слово, чеширская физиономия, ты – последний человек, с кем бы мне хотелось отметить возможное поступление, – фыркнул Курт, отворачиваясь.
Себастьян ухмыльнулся:
– О, можно подумать, я предлагаю тебе выпить на брудершафт и поклясться в дружбе до гроба. Не неси чушь в массы, я просто пытаюсь избавить окружающих от этой кислой мины на твоей белой мордашке.
Хаммел вновь стиснул зубы от порции сарказма в свой адрес, и ещё раз взглянул на коктейли. Как бы ему не был омерзителен Смайт, его предложение казалось Курту вполне безобидным, хоть и признаваться в этом, в первую очередь самому себе, он упорно отказывался. И где-то в глубине души парень посчитал эту идею весьма удачной, решив, что бокал алкоголя действительно поможет ему относиться к вещам несколько проще. В любом случае, и правда, что плохого в том, чтобы немного отдохнуть и отвлечься от насущных проблем? Ничего, верно. Именно поэтому, после секунд размышлений, Хаммел потянулся к наполненному до краёв бокалу.
Проследив за действиями Курта, Себастьян последовал его примеру, протянув к парню свой коктейль.
– В таком случае... За поступление. За то, чтобы эти нью-йоркские снобы из комиссии всё-таки разглядели в тебе звезду и пополнили свою гильдию ещё одним хрустальным голоском, – радостно вещал Смайт, сжимая запотевший бокал. – Я верю, что наступит тот день, когда твоё личико будут печатать на рулонах туалетной бумаги для гостиничных номеров, а слоган на рекламе новых дезодорантов будет гордо гласить «Пахни, как Хаммел». За Нью-Йорк, за город-сказку, город-мечту! Куда ты в скором времени отправишься...
Направив свой коктейль к коктейлю Курта, Себастьян чокнулся с ним и поднёс стакан ко рту, а как только губы Хаммела коснулись холодного напитка, чуть тише добавил:
– ...Далеко и надолго.
На секунду остановившись, парень посмотрел на Смайта, прищурился и залпом опустошил содержимое бокала, едва не закашлявшись на выдохе.

***

Курт плохо помнил, когда именно стёрлась та тонкая грань между тем, что поддавалось его строгому контролю и тем, что в следствии стало происходить словно в каком-то густом тумане, тугой дымке, где было тесно и душно, и не было места ни единой случайной мысли. То, что было после этой самой грани, напоминало лишь сон в состоянии полудрёма, когда твоё тело и разум балансируют между реальностью и забытьем. Не остался в памяти Курта и тот момент, когда ему вдруг стало не по себе, и он перестал отдавать отчёт своим действиям. Единственное, что он ещё был способен уяснить, это то, что раньше с ним такого не случалось.
Хаммел не понимал, что происходит. С окружающим миром, в какую-то секунду утратившим свои чёткие очертания, с людьми, двигающимися будто в замедленной съёмке, с музыкой, которая больно била по вискам, словно вколачивая гвозди в черепную коробку. Слова, доносящиеся из колонок, подобно электрическому разряду проходили вибрацией по всему телу Курта. Пульс зашкаливал.

You are my sweet release
I've got to have you now
You're my affection
Don't leave me breaking down...

С каждой секундой, каждым вдохом сигаретного дыма, витающего в сбитом воздухе, ему становится всё хуже. В какой-то момент Курт чувствует, что ему трудно удерживать равновесие, а стул под ним начинает напоминать аттракцион родео в виде механического быка, который намеревается сбросить своего наездника. Хаммел пытается прислониться спиной к барной стойке, но его по-прежнему продолжает качать и мутить, а окружающие предметы кружатся в резвом танце, пульсируя перед глазами. Поэтому он спрыгивает на пол, едва не свалив с ног рядом стоящего парня, и старается выпрямиться. Помещение клуба сейчас также напоминает палубу корабля, оказавшегося в самом центре бури.
Курт трёт виски и осматривается. Блики разноцветных ламп и неоновые лучи ослепляют и заставляют жмуриться, размытые фантомы без очертаний задевают плечами, вынуждая пошатнуться. Давящая музыка всё ещё не выпускает из своих цепких объятий. Хаммел разворачивается и, неуклюже перебирая ногами, направляется в сторону коридора. Его штормит.

Everybody in the world
Should hear what I'm saying
Cause I wanna scream and tell the world today
Turn me up, up, up....

Курт буквально вваливается в помещение уборной и застывает посреди комнаты. Музыка здесь звучит приглушённо, доносясь лишь через прикрытую дверь, из-за чего у него сразу закладывает уши. В туалете ещё более душно, буквально нечем дышать, а запахи моющих средств, которые успели смешаться с парфюмами недавних посетителей, вызывают новые рвотные позывы. Хаммел пытается им противостоять. Он проходит к большому зеркалу, занимающему добрую половину стены, и нависает над столешницей, схватившись руками за раковину. Затем с трудом поднимает взгляд на своё отражение. Картинка плывёт. Всё, что ему удаётся разглядеть, это нечёткий силуэт под тусклым алым светом лампы. Парень встряхивает головой, но она начинает кружиться ещё больше, и он едва не падает на пол.
Тогда Курт открывает кран и, сделав несколько глотков холодной воды, умывает лицо.
– Душераздирающее зрелище... – слышит он за своей спиной знакомый голос и замирает над умывальником.
Пожалуйста, только не сейчас, только не здесь. Не когда он в таком унизительном состоянии.
Хаммел приподнимает голову и смотрит через отражение на фигуру Себастьяна, с ухмылкой наблюдающего за происходящим. Курт ещё раз проводит мокрой ладонью по своему лицу и стряхивает с неё воду.
– Уйди, Смайт... Ради Бога, исчезни...
– И пропусти всё самое интересное? – усмехается парень и качает головой. – Нет уж, это выше моих сил. Не каждый день выдаётся счастливая возможность видеть мистера Хаммела, столь благородного и правильного во всём, в таком компрометирующем виде.
Вальяжно пройдясь вдоль столешницы, Себастьян останавливается у дальнего края зеркала и поправляет свои волосы. Этот жест кажется Курту настолько омерзительным, что он еле сдерживается от того, чтобы не наброситься на Смайта с кулаками. Это была насмешка над Хаммелом, укол под кожу, попытка показать, как он сейчас жалок и в каком-то смысле беспомощен.
– Ну конечно, Блейн же упоминал, что ты, мягко говоря, не поклонник алкоголя. Ты же выше всех этих прелестей разгульной жизни, верно? Неудивительно, что тебя так накрыло.
Блейн. При упоминании этого имени у Курта чуть не подкашиваются ноги, однако ему в очередной раз удаётся удержаться. Его бойфренд не должен застать его в таком виде, нет, этого нельзя допустить.
– Что ты хочешь... Себастьян... – процеживает Хаммел, поворачиваясь в сторону парня.
– Да ладно! Ты смог выговорить моё имя. Определённо делаешь успехи.
Наигранно зааплодировав, Смайт складывает руки на груди и медленно направляется к Курту, пока тот пытается сфокусироваться на его лице.
– Скажем, я здесь в качестве Доброй Феи. Часы уже давно пробили полночь, и действие волшебства кануло в лету... Но я же не могу оставить Золушку в таком плачевном состоянии, правда? Конечно, если она не хочет, чтобы её в этом самом состоянии обнаружил прекрасный принц.
– Мне не нужна твоя помощь, – через силу проговаривает Хаммел, вновь открывая кран и плеская на лицо водой.
– Серьёзно? – закинув голову, Себастьян смеётся в голос, от чего хорист вновь напрягается и стискивает зубы. – Да ты посмотри на себя. Ты же не сможешь сделать и пары шагов, если рядом не будет стен или подручных предметов. К тому же... Ты действительно хочешь показаться на глаза своему петушку? Желаешь, чтобы он в тебе разочаровался, жаждешь острых ощущений? Ну дерзай. Пусть старина Блейн увидит своего бойфренда во всей красе. Своего Курта, который всегда был для него примером, здравомыслящим и предусмотрительным, который всё всегда держал под контролем, в том числе и самого себя.
Смайт подходит к парню почти вплотную и, улыбнувшись, по-родительски теребит его волосы:
– Правильно, пусть полюбуется.
И это становится для Хаммела последней каплей.
– Не трогай меня!..
Резко развернувшись, Курт толкает Себастьяна в плечо, но вскоре, не удержавшись на ногах, валится на него всех телом, едва не сбивая самого Смайта на пол. Тому чудом удаётся сохранить равновесие, более того, он успевает подхватить хориста и уберечь их обоих от падения. И теперь парень, плотно прижав к себе расслабленное тело Хаммела, одной рукой придерживает его за поясницу, а другой обнимает за спину.
Курт нерешительно поднимает взгляд на Себастьяна, пытаясь своим охмелённым мозгом осознать, как же он сейчас перед ним опозорился, и что этот слизняк стал свидетелем его полного фиаско. Боже мой, ну почему всё должно было произойти именно так?
А Смайт тем временем заходится громким хохотом, не думая выпускать из своей хватки Хаммела.
– И даже после этого ты считаешь, что тебе не нужна моя помощь?
Наконец успокоившись после приступа смеха, Себастьян смотрит Курту в глаза и вдруг плавно наклоняется к нему. От лица хориста парня сейчас отделяют какие-то миллиметры, его губы приближаются к губам Хаммела и невесомо касаются их, однако после слегка отдаляются. Курт чувствует на себе горячее дыхание Смайта, от которого по спине одной быстрой волной пробегают мурашки, и на какое-то мгновение ему даже кажется, что тот собирается его поцеловать. Но вместо этого Себастьян лишь вполголоса выдыхает:
– Тебе повезло, что у Доброй Феи в арсенале имеется свой человек на машине. Конечно, это не тыквенная карета, но домой нашу Золушку подбросить сможет, с удобством и комфортом.
Хаммел дышит часто, словно запыхавшись. Он всё ещё вглядывается в глаза Смайта, боясь пошевелиться от его близости, буквально заставшей парня врасплох. А ещё он наверняка уверен, что отпусти его Себастьян в данный момент, он тут же завалился бы на пол уборной, чем унизился бы ещё больше. Если, конечно, такое вообще возможно.
– Меня... Меня будет искать Блейн... – единственное, что в силах выдавить из себя Курт.
– Боюсь тебя огорчить, но скорее это тебе придётся его искать. Я лично видел, как он сел в такси и укатил на все четыре стороны.
Хаммел удивлённо приподнимает брови, а затем хмурится, пытаясь понять врёт Смайт, или же говорит правду. Курт убирает руки Себастьяна со своей талии и отстраняется, по-прежнему покачиваясь и чувствуя головокружение. Затем отрицательно качает головой, не желая верить услышанному.
– Н-нет... Нет, Блейн бы так не поступил... Он не уехал бы без меня...
– Ну, по-видимому, звонок от брата отличался своей срочностью и важностью, и ему пришлось уйти по-английски, – фыркает парень, пряча руки в карманы. – Слушай, я могу бросить тебя здесь и свалить, мне же меньше проблем, уж поверь. Только потом не удивляйся, если проснёшься на полу туалета, в луже сам-понимаешь-какой жидкости, без телефона и наличных в кармане. В лучшем случае. Пожалуйста, если наша Золушка жаждет приключений на свою задницу...
Курт смотрит мутным взглядом на Смайта, понимая, что тот сейчас и правда уйдёт и бросит его, что называется, на произвол судьбы. Он совершенно не знает, что делать и что предпринять в данной ситуации, его терзают сомнения и противоречия. Хаммел не может остаться здесь один, поскольку в таком состоянии он не в силах полностью отдавать себе отчёт, да ещё и координация, которая его то и дело предательски подводит... Но принимать помощь от Себастьяна, человека, кого Курт на сегодняшний день ненавидит больше всего на свете, ему также не хочется. Хаммел уже достаточно перед ним опозорился, а сделать это ещё раз – означает сдаться этому слизняку и проиграть их извечное противостояние.
Парень собирается что-то сказать, но вдруг ощущает, как в глазах начинает темнеть и как ноги под весом тела начинают подрагивать, и сильно покачивается, зажмуриваясь. Затем чувствует, как Смайт вновь уверенно подхватывает его и закидывает его руку себе за шею, помогая тем самым устоять.
– Ох, Русалочка, и зачем ты согласилась променять свой хрустальный голосок на ноги... – усмехается Себастьян, осторожно продвигаясь вместе с Куртом к двери. – Но ничего, пара-тройка тренировок, и ты научишься на них передвигаться. Как все остальные люди.
Хаммел не сопротивляется и не пытается сказать что-то в ответ, он лишь сильнее цепляется за Смайта, позабыв обо всех своих когда-то верных друзьях: о Гордости, о Принципах, даже о Чувстве Собственного Достоинства.

Продолжение в комментариях

@темы: Glee, фанфикшн

Comments

[Шо]

А когда будет пятая, если не секрет?

[Gru.Sha]

Глава 1 продолжение

Развалившись на заднем сидении незнакомого автомобиля, Курт глотает прохладный воздух через приоткрытое окно и пустым взглядом взирает на улицу. Ветер обдувает его ещё влажное от воды лицо, и это кажется ему лучшим ощущением на свете. Становится немного легче, голова трещит уже гораздо меньше, однако картинка перед глазами по-прежнему плывёт и мигает. Хаммел зажмуривается и откидывается на мягкую обивку машины. Его окутывает усталость и вялость во всём теле, и любое движение сейчас сдаётся чем-то неисполнимым. Ветер по-прежнему тихо свистит в оконную щель, а мерное покачивание автомобиля и вовсе убаюкивает и затягивает в приятный полудрём. Но спать нельзя. Пока Курт не достигнет своей комнаты и своей постели. Он не может позволить себе заснуть в машине незнакомого человека, да ещё и в компании Себастьяна Смайта, которому парень доверяет меньше, чем кому-либо. Если Хаммел провалится в забытье, кто знает, чем это может для него обернуться и какие последствия за собой повлечь. Поэтому, вспомнив о сложившейся ситуации, Курт через силу открывает глаза и, приподнявшись, пытается разглядеть окрестности, мелькающие за стеклом. От всех этих быстро сменяющихся картинок у него вновь начинает кружиться голова, но хористу всё же удаётся понять, на какой улице они в данный момент находятся.
– Куда мы едем?.. – интересуется Хаммел у Себастьяна и с подозрением смотрит в его сторону.
Тот бросает взгляд на парня и усмехается, поворачиваясь обратно к окну.
– Домой.
– Тогда тебе нужно было... Свернуть два перекрёстка назад...
– Я сказал домой. Но не сказал, что к тебе, – спокойно поясняет Смайт, настукивая пальцами по подлокотнику.
Курт изумлённо вскидывает брови, после чего растерянно оглядывается по сторонам. На улицу, на молодого мужчину за рулём, на Себастьяна, не обращающего никакого внимания на реакцию своего попутчика. Его охватывает паника. Хаммел вдруг чувствует себя заложником, которого везут неизвестно куда и непонятно для каких целей. Он хватается за дверную ручку и испуганно смотрит на Смайта.
– Останови... Останови машину, и выпусти меня!..
Себастьян обращает свой по-прежнему невозмутимый взгляд на Курта, затем так же спокойно хлопает по плечу водителя и проговаривает:
– Билли, притормози...
Автомобиль не спеша паркуется у обочины, когда Смайт перегибается через Хаммела и, открыв его дверцу, указывает рукой на неосвещённый тротуар.
– Прошу. Тебя никто не держит. Давай, иди, – ухмыльнувшись, парень качает головой и закидывает ногу на ногу. – Хм, знаешь, не наблюдал у тебя раньше суицидальных наклонностей. Ты правда хочешь предстать перед своим папочкой в таком виде? Вот это экстрим, вот это я понимаю. Не забудь только для начала составить завещание, мой тебе совет.
Курт с сомнением смотрит на погружённую в кромешный мрак улицу, где не видно абсолютно ничего, и не может понять, темно ли там настолько на самом деле, или только у него перед глазами.
Как бы ни хотелось Хаммелу этого признавать, но Себастьян прав. Показаться Блейну в таком состоянии – ещё полбеды, но допустить, чтобы его в столь неподобающем и непозволительном виде застал отец... Это действительно сродни самоубийству. Он не должен видеть, до чего докатился его сын, которым он до сегодняшнего вечера так гордился.
И Курт вновь оказывается на своеобразном распутье. Конечно, встретиться в этой ситуации с папой он не может, поэтому сразу вычеркивает этот вариант из воображаемого списка. Тогда куда ему податься? К Блейну? Если Смайт не врёт, и причина, по которой ему позвонил брат, была настолько серьёзной, что он бросил своего парня в клубе, Андерсону сейчас и правда не до Хаммела. И что же, в таком случае, ему остаётся делать?
– Что ты предлагаешь?.. – еле слышно выдавливает Курт, недоверчиво глядя на Себастьяна.
– Мы поедем ко мне. Моих сейчас нет в городе, и не будет до конца месяца. Поэтому можешь не беспокоится, что тебе придётся краснеть перед кем-то, кроме меня. А я тебя уже видел.
Парень ещё какое-то время неотрывно вглядывается в лицо Смайта, которое всё ещё выглядит так же размыто, как и все окружающие предметы. Затем снова смотрит на безлюдный тротуар и нерешительно захлопывает дверь, думая о том, какую же большую ошибку он совершает и что ему придётся ещё не раз об этом пожалеть.
– Правильное решение, – небрежно бросает попутчик и кивает через зеркало заднего вида водителю.

Когда автомобиль останавливается напротив одного из особняков, Себастьян достаёт смятую купюру и засовывает в нагрудный карман своего знакомого.
– Спасибо, Билли.
– Моя помощь не нужна? – интересуется тот, поглядывая на Хаммела, который, опустив голову на колени, измученно трёт виски.
– Нет, дальше я сам.
Смайт выходит из машины и открывает дверцу со стороны Курта, после чего подхватывает его под мышки и вытаскивает из салона.
– Пойдём, Золушка. Карета дальше не идёт.
Опираясь на плечо Себастьяна, Хаммел вяло передвигает ногами в сторону незнакомого дома, осматривая окрестности, пока парень достаёт ключи. Внутри душно, из-за чего гостю сразу же становится не по себе, едва он оказывается в прихожей. Смайт прислоняет Курта к стене, чтобы запереть замок, но тот сразу же сползает на пол, запрокидывая голову.
– Эй-эй! Рано. Мы ещё не добрались до пункта назначения. Потерпи, принцесса.
Себастьян снова поднимает хориста и буквально волочит в сторону лестницы, о близости которой боится даже подумать. И, как оказалось, не зря. Каждая пройдённая ступенька кажется Смайту подвигом, пока он тащит Хаммела на второй этаж, устало цепляясь за перила. Миновав наконец «полосу препятствий», парни вваливаются в одну из комнат. Себастьян проводит Курта к кровати и почти сбрасывает на матрас, вздыхая с облегчением. Гость, по-прежнему не открывая глаз, растягивается на постели и сонно стонет, скользя ладонями по чужой простыни.
Смайт ещё какое-то время утомлённо переводит дух, разминая ноющую шею, которую своей рукой успел отдавить Хаммел. Он медленно прохаживается по неосвещённой комнате. Подойдя к журнальному столику, отпивает из чашки, оставленной здесь днём, вытирает взмокший лоб. Курт уже успел отключиться, поэтому он не сопротивляется, когда Себастьян приближается к нему и переворачивает на спину. Не реагирует он и тогда, когда Смайт садится на него и зажимает его бёдра коленями. И только когда парень тянется к пуговицам на рубашке Хаммела и начинает их расстёгивать, хорист разлепляет веки.
– Что... Что ты делаешь...
– Раздеваю тебя, – как ни в чём не бывало сообщает Себастьян.
– Что?.. – Курт изумлённо смотрит на хозяина особняка, пока тот спокойно избавляет его от одежды.
– Что слышал. Я никому не позволю спать на моём священном ложе в прокуренных шмотках, моя дорогая. А так как сам ты не в состоянии из них высвободиться... В общем, Добрая Фея снова спешит на помощь.
Хаммел продолжает всматриваться в лицо Смайта, которое в данный момент с трудом можно разглядеть в темноте. Гость дышит часто, наблюдая за действиями парня. Он совершенно растерян, забыв о том, кто сейчас раздевает его и какой должна бы быть его реакция. Обычный Курт пришёл бы в бешенство, набросился бы на Себастьяна с кулаками, зачитал бы лекции на тему «как ты смеешь» и «что себе позволяешь». Или, по крайней мере, оттолкнул. Но сегодняшний Курт, по какой-то причине утративший над собой контроль, в данный момент неподвижно лежит на кровати, пока Смайт справляется с его пуговицами. Чувствуя, как ленивая расслабленность заполняет собой всё внутри, и как тепло окутывает его тело, начиная от залившихся румянцем щёк и заканчивая низом живота, где начинало подозрительно ныть.
Расстегнув рубашку Хаммела до конца, Себастьян помогает высвободиться парню из рукавов и отбрасывает вещь в сторону. Затем тянется к пряжке на ремне, но Курт останавливает его, как-то испуганно убирая его руки.
– Н-нет... Не трогай... Оставь...
– В чём дело? – непонимающе спрашивает Смайт и усмехается: – У тебя там что, колготки? Или трусы как у Бриджит Джонс?
Хорист молчит, так же растеряно глядя на Себастьяна и неуверенно сопротивляясь его намерениям. Грудь Хаммела вздымается при каждом вздохе, а влажные ладони подрагивают от волнения. Но Смайт отступать не собирается. Напротив, словно что-то заподозрив, он вновь тянется к ширинке Курта, и когда его пальцы начинают расстёгивать пояс, а затем молнию, парень вдруг останавливается. Руки Себастьяна застывают на застёжке брюк, и сердце Хаммела в это мгновение, казалось бы, пропускает удар. Он так же замирает на месте, неотрывно взирая на лицо Смайта, будто ожидая чего-то. Чего угодно, нарушения такой затянувшейся тишины и молчания. И в то же время больше всего на свете опасаясь этого.
Просидев ещё какое-то время неподвижно, Себастьян наконец поднимает на Хаммела глаза и полушёпотом проговаривает:
– Ты хочешь меня...
Курт ошеломлённо приоткрывает рот и понимает, что это именно то, что он так боялся услышать. Услышать из уст Смайта, перед которым, а точнее под которым, он сейчас чувствует себя невыносимо беспомощным и уязвимым. Парень мечтает провалиться сквозь землю. Исчезнуть отсюда, стереть сегодняшнюю ночь и вечер из памяти, а лучше из истории в принципе. Грезит о том, чтобы всё происходящее оказалось простым сном или безумной фантазией, плодом его воображения. Но даже в своём хмельном состоянии Хаммел осознаёт, что это вовсе не его ночной кошмар, а самая что ни на есть реальность.
А Себастьян тем временем устало усмехается, словно он не ожидал, что всё получится так просто.
– Н-нет... Что ты несёшь... Слезь с меня... – начинает ворочаться Курт, нахмурившись. Но выходит у него это неубедительно и вяло, а когда ладонь Смайта вдруг ложится на его ширинку, хорист вновь застывает на месте, на этот раз от прикосновения парня.
Себастьян плавно скользит рукой по паху Хаммела, по выпуклости, обтянутой тканью джинсов. Затем слегка сдавливает её. С губ Курта срывается сиплый стон, и он слегка выгибается в спине, ощущая теперь не просто тепло, а настоящий жар. Он невольно сжимает в кулаках простынь и прикрывает глаза, пока Смайт продолжает гладить его затвердевший член. Но вскоре, словно опомнившись, Хаммел с ужасом смотрит на Себастьяна и пытается убрать его руки.
– Хватит... Не трогай меня... Уйди...

[Gru.Sha]

Глава 1 окончание

На этот раз действия Курта сопровождаются большей уверенностью и напористостью, и он почти сталкивает с себя парня, однако тот резко хватает его за запястья и притягивает к себе, заставив занять сидячее положение. Хаммел вновь чувствует головокружение и слабость, перед глазами уже в который раз расплываются чёрные круги, а сердце начинает колотиться в бешеном темпе. Смайт сейчас настолько близко, что Курт слышит не только аромат его туалетной воды, но и запах сигаретного дыма, которым успел пропитаться его джемпер. И всё это кажется Хаммелу абсолютным безумием.
Себастьян медленно тянется к его уху; хорист ощущает, как его дыхание щекочет кожу, из-за чего по спине пробегает холодок. Парень тихо ухмыляется и шепчет с придыханием:
– Ты. Хочешь меня, – и это звучит так, что у Курта буквально сводит низ живота.
Смайт опускает Хаммела на кровать, после чего нависает сверху, в миллиметрах от его лица. Он смотрит в его глаза, пристально и долго, словно издеваясь, а затем приближается к губам. Однако теперь Себастьян ничего не говорит и не отстраняется, коснувшись их. Наоборот, он сильнее сжимает запястья Курта и целует его, сначала легко, едва дотрагиваясь, а вскоре более страстно и влажно, проникая языком в рот Хаммела. Парень первое время не предпринимает никаких действий, не в силах осознать всё, что в данный момент происходит и не решаясь сопротивляться. Он попросту не может поверить, что его губы сейчас находятся во власти Смайта, что это он лежит на кровати Себастьяна, пока тот трётся своей ширинкой о пах Курта. И что это от его прикосновений и близости Хаммела одолевает такое нестерпимое желание.
Когда Смайт на мгновение прерывается, чтобы глотнуть воздуха и ненадолго выпрямляется, хорист бросает на него взгляд и, зажмурившись, качает головой:
– Нет... Прекрати... Не надо... – стонет парень и поворачивает лицо к окну.
Но Себастьян не прекращает и наклоняется к нему снова, а после скользит губами по шее, несильно прикусывая её. Кожа Курта тут же покрывается мурашками, а из груди опять вырывается стон. Хаммел по-прежнему нахмурен, он ещё раз пытается отодвинуть от себя Смайта, но настолько слабо, что тот даже не воспринимает его намерение всерьёз. А когда Курт ещё раз протяжно стонет, это раззадоривает Себастьяна ещё больше.
Парень продолжает целовать шею Хаммела, медленно продвигаясь к ключицам. Его горячие губы не спеша исследуют тело хориста, уверенно касаясь её и оставляя влажные следы. Курт всё ещё часто дышит и вздрагивает от каждого прикосновения Смайта. А в дальнем углу комнаты тем временем ритмично мигает красный огонёк.

[Gru.Sha]

Глава 2

Глава 2

Курт медленно разлепляет веки и смотрит прямо перед собой. Картинка формируется не сразу, но когда зрение приходит в норму, он различает белый потолок и большую люстру, выполненную в классическом стиле, с матовыми плафонами и деталями под бронзу. Он разглядывает какое-то время светильник, после чего зевает и зажмуривается, чувствуя, что сон ещё не до конца выпустил его из своих объятий. Да и голова кажется какой-то необычайно «тяжёлой», словно накануне её зажимали в тиски.
Ещё несколько минут, всего пара минут отдыха, и Курт встанет, прервёт это утреннее блаженство, когда хочется оставаться в кровати как можно дольше. Вот только стоит ли ему куда-либо спешить? Как странно. Хаммел абсолютно не помнит, какой сегодня день и нужно ли ему на учёбу. В любом случае, если нужно, парня об этом известит будильник, который настроен на все будние дни. А пока он может ещё немного поваляться. Совсем чуть-чуть. Это ведь не противозаконно?
Курт потягивается на постели, скользя руками по шёлковой простыне, и укрывается до подбородка одеялом. Он зевает и обхватывает подушку, но затем резко замирает на месте, заподозрив неладное.
Стоп. Шёлковые простыни? У него нет ни одной, определённо. Хаммелу всегда больше нравился хлопок, он приятнее к телу и не скользит, в отличие от своего «коллеги». Да и люстра его выполнена в стиле арт-деко, с небольшими лампочками в коричневых абажурах. В таком случае... Что происходит?
На этот раз, уверенно распахнув глаза, Хаммел садится на кровати и оглядывается. Его испуганный взгляд лихорадочно рассматривает окружающие предметы, пока сердце вовсю тарабанит в груди, а в висках панически стучит пульс. Взору Курта является строгая, но в то же время дорогая мебель с деталями из натуральной кожи. Большой аквариум с невероятной красоты морскими обитателями и декоративными замками. Какие-то картины в деревянных рамках у изголовья кровати. Сквозь высокие окна помещение заливает яркий солнечный свет, который, будто в зеркале, отражается на бежевом шёлке. Обстановка напоминает Хаммелу интерьер комнаты Блейна, но он в данный момент разумеется не в доме Андерсона. Тогда где же он находится?
Курта одолевает настоящий страх. Парень пытается вспомнить, как он оказался в этом месте, почему он сейчас не в своей постели, и к тому же... Да, в одних трусах, что Хаммел выясняет, скинув с себя одеяло. Он вспоминает о своей любви к пижамам и ловит себя на мысли, что никогда бы не остался ночевать в чужом доме в нижнем белье, поскольку чувствовал бы себя при этом неуютно и где-то даже не эстетично. Так что же его заставило отречься от своих принципов и привычек? И что, чёрт возьми, произошло вчера ночью?
Вскочив с кровати, Курт судорожно начинает вспоминать минувшие события, пока не обнаруживает свою одежду, разбросанную на полу. И данный факт пугает его ещё больше. Так со своим гардеробом он бы точно не поступил, поскольку считает подобное обращение с дизайнерскими вещами бездушным вандализмом. Хаммел поднимает мятые джинсы горчичного цвета, тёмно-коричневую рубашку и спешно натягивает на себя, продолжая восстанавливать в памяти вчерашний вечер.
Перед глазами начинают мелькать картинки. Яркие прожекторы ритмично вспыхивают и гаснут, окрашивая танцпол всеми цветами радуги. Громыхающая музыка буквально разрывает колонки, сотрясая всё и всех вокруг. Люди, много людей. Мужчин. Танцующих, ласкающих друг друга, извивающихся в такт этого головокружительного трека. Влажных, похотливых, жаждущих развлечений и экстаза, готовых получить желаемое любыми способами. Курт припоминает. Блейн долго уговаривал его пойти с ним в этот клуб, о котором парень был немало наслышан. Хаммел так же долго отнекивался, поскольку не был любителем подобных мест и обстановки. Но через какое-то время всё же сдался, сломавшись под грузом просьб и убеждений своего бойфренда. И вот он здесь. Сидит около барной стойки, попивает коктейль... А дальше... Дальше... Что же было дальше. Курт не помнит. На этом картинки перестают рисоваться перед глазами, смешиваясь с полнейшей темнотой.
Хаммел проводит рукой по лбу и устало выдыхает. Что бы там ни произошло после, сейчас его одолевает лишь одно желание – сбежать из этого дома, и как можно быстрее. Он застёгивает последние пуговицы на рубашке и направляется к выходу, пока его взгляд не цепляется за фотографию в серебряной рамке на прикроватной тумбочке. Курт уже тянется к дверной ручке, но вскоре всё же подходит ближе и разглядывает фото. На снимке изображена молодая женщина, сидящая на подстилке посреди зелёной лужайки. На её волнистых каштановых волосах венок из полевых цветов, а тонкие руки ласково обнимают большой живот, спрятанный за ситцем просторного сарафана. Хаммел долго рассматривает фотографию, уделяя внимание каждой детали, и на мгновение решает, что он, должно быть, находится в доме этой девушки. Но после данное предположение кажется ему абсурдом, и Курт гонит эти мысли прочь, вновь направляясь к выходу. Когда его глаза замечают ещё одну вещь, отчего сердце начинает биться чаще. Он неотрывно смотрит на свою находку, постепенно припоминая некоторые подробности вчерашней ночи и сопоставляя факты. Его начинает одолевать тревога, пока Хаммел буквально прожигает взглядом красно-синий галстук, свисающий с подлокотника кресла. И пока Курта наконец не посещает понимание: он в комнате Себастьяна Смайта.

***

– Эй, Земля Курту! Приём! – Рейчел машет пилочкой для ногтей перед глазами парня и возвращается к маникюру, пока миссис Вайрис что-то расписывает на доске. – Ты на ней сейчас дыру прожжёшь.
Девушка тихонько смеётся, и Хаммел, в конце концов оторвав взгляд от чистой страницы тетради, поворачивается в её сторону.
– Что это ты такой задумчивый сегодня? Кстати, ты так и не рассказал, как там ваш с Блейном поход в клуб на выходных. Вы хорошо отдохнули?
Взор хориста вновь устремляется на белый лист, в то время как он размышляет, стоит ли извещать подругу о произошедшем. Курт рассказывал Рейчел всё. Ну, может, почти всё, за исключением того, что Берри было бы не интересно услышать или каких-то личных и интимных моментов. К которым, впрочем, можно отнести и ситуацию, случившуюся в минувший уик-энд. Хаммел понимал, что это очень деликатная тема, и что о посвящении девушки в данную историю он в будущем может не раз пожалеть. Всё-таки Курт пока не до конца во всём разобрался, а значит, поставив Рейчел в известность, он подписался бы на большой риск, ведь после утаить что-либо от подруги окажется почти невозможным. Но на данный момент Хаммел чувствует такую потребность в поддержке и совете, что решается на этот смелый шаг.
– Рейч... – неуверенно начинает Курт, придвигаясь к Берри поближе.
Подруга, поняв, что парень собирается сказать ей что-то важное, откладывает пилочку и внимательно смотрит на Хаммела.
– Тебе никогда не приходилось просыпаться в незнакомой постели и не помнить, как ты в ней оказалась?.. – хорист наблюдает, как глаза девушки увеличиваются до невероятных размеров и тут же осекается: – Можешь не отвечать. Знаю, что не приходилось.
– Что?! – выпаливает Рейчел, изумлённо приоткрывая рот. После чего ловит на себе мрачный взгляд миссис Вайрис и, наклонившись, шепчет: – Ты проснулся в чужой постели и не мог вспомнить, как туда попал?..
Такая оживлённость Берри сбивает Курта с толку, из-за чего он в глубине души уже начинает жалеть, что решился рассказать ей о случившемся.
– Нет, я... То есть... Вскоре я выяснил, где нахожусь... – бормочет парень, растерянно глядя на подругу.
– И где же?
Рейчел, что называется, целиком и полностью превратившись в слух, нетерпеливо вскидывает брови. От давления и напора хористки Хаммел теряется ещё больше. Он оторопело оглядывается по сторонам, на других учащихся, чьи лица сейчас прямым текстом выражают полное безразличие к происходящему. На миссис Вайрис, рисующую на доске какую-то геометрическую фигуру. И снова на Берри, которая за это время не утратила ни грамма своей заинтересованности. Уяснив, что обратной дороги нет и увильнуть от ответа у него уже не получится, Курт глубоко вздыхает и еле слышно проговаривает:
– Это была... Это была комната Себастьяна Смайта.
Подруга, словно забыв на какое-то время, как дышать, меняется в лице и учащённо хлопает ресницами.
– Что?! – вновь вскрикивает Рейчел и, опомнившись, тут же зажимает рот ладонью.
– Берри, первое замечание! – предупреждает её преподавательница, открывая журнал.
– Простите, миссис Вайрис...
Девушка виновато улыбается, затем снова поворачивается к Хаммелу и почти беззвучно процеживает:
– Ты... Ты проснулся в постели Себастьяна Смайта?.. Нового солиста «Соловьёв», который флиртовал с Блейном и о котором ты так часто упоминал?..
– Именно.
– О боже, воды... – громко выдохнув, Рейчел берёт со стола тетрадь и начинает обмахиваться ею, словно веером. – Как ты там оказался?..
Курт устало массирует лоб и произносит:
– Не помню, говорю же тебе... Я не помню, как там очутился.
– Как такое возможно?
– Понятия не имею. Последнее, что я припоминаю, это клуб, музыка, разноцветные вспышки... А после... – парень пожимает плечами. – Всё. Тёмная пелена перед глазами.

[Gru.Sha]

Глава 2 продолжение

Берри качает головой, сочувствующе взирая на друга, после чего интересуется:
– Блейн знает?
– Нет, мы... Мы ещё не виделись с тех пор.
– И он не звонил? Не беспокоился о тебе? – удивляется девушка.
– Может и звонил, – предполагает Хаммел и поясняет: – Я отключал телефон. Мне нужно было побыть одному и хорошенько обдумать всё это.
Рейчел поджимает губы:
– Ох, Курт... Ты должен рассказать ему обо всём. Это очень серьёзно, ты же понимаешь.
На данных словах подруги хорист чувствует, как в его кармане коротко вибрирует сотовый, и парень, выудив его, смотрит на экран.
– Это наверняка Блейн, – догадывается Берри, снимая колпачок с ручки.
Однако её прогноз не оправдывается. Хаммел нажимает на кнопки и открывает смс-сообщение, отправленное с неизвестного номера:
«Лайма Бин. Сегодня. Два часа дня. С.С.»
Он долго вглядывается в текст на белом мониторе, чувствуя, что это далеко не хороший знак для него, в свете произошедших событий. Курт ясно понимает, кто такой этот «С.С.», но пока боится даже подумать о том, что ему могло от него понадобиться и какова цель этой встречи.
А девушка тем временем продолжает настаивать на своём:
– Ты должен рассказать всё Блейну. Ты ведь и сам это знаешь, правда?
Хаммел поднимает глаза на Рейчел и приоткрывает рот, не произнося ни звука.
– Пообещай, что сделаешь это, – строго шипит подруга, тряся ручкой перед его носом.
Курт слегка улыбается и едва заметно кивает, поглядывая на всё ещё зажжённый экран сотового.
Он обязательно сделает это. Он обязательно расскажет парню о том, что произошло на прошлых выходных. Как только сам во всём разберётся.

***

Хаммел не хочет пока видеться с Блейном, желая для начала встретиться с Себастьяном и выяснить, зачем парень ему понадобился. Но Курт понимает, что рано или поздно ему придётся заговорить с Андерсоном, ведь избегание бойфренда может вызвать подозрения и усложнить всё ещё больше. Поэтому, когда во время перерыва на горизонте появляется Блейн и уверенно направляется в его сторону, Хаммел придаёт своему лицу наиболее невозмутимый вид и приветливо улыбается:
– Здравствуй.
– Привет... – мрачно кивает тот, приблизившись.
Выглядит Андерсон встревоженным и обеспокоенным, однако Курт решает, что называется, стоять до конца, будто не замечая такой хмурый настрой парня. А затем как можно искренней удивляясь ему:
– Что-то случилось?
– Это я у тебя хотел спросить, – хмыкает Блейн, опираясь плечом на шкафчики. – Куда ты пропал тогда, в клубе? Я отошёл поговорить по телефону, а когда вернулся, тебя уже и след простыл... Что произошло?
Хаммел внимательно смотрит в глаза бойфренда, пытаясь не выдать своего изумления от услышанного. Отошёл поговорить по телефону... Телефон... У него зазвонил телефон... В голове снова начали мелькать кадры той ночи. Андерсон берёт сотовый, после чего поясняет, что звонит его брат, и он ненадолго отлучится на улицу. Дальше, что было дальше... Затем картинка резко сменяется другой. Курт в помещении туалета, залитого приглушённым алым светом. Перед ним большое зеркало, в котором можно различить его отражение. И отражение это, возникшее в воспоминаниях Хаммела, пугает его. Тот Курт выглядит странно, он покачивается из стороны в сторону, придерживаясь руками за столешницу, с его щёк стекает вода. Он что-то произносит, парень не может понять что, пока не слышит голос. Но на этот раз другой, тоже мужской, словно эхом раздающийся в мыслях: «Я лично видел, как он сел в такси и укатил на все четыре стороны... По-видимому, звонок от брата отличался своей срочностью и важностью...».
Хорист знает, кому принадлежит этот голос, и ему наконец удаётся соединить найденные паззлы воедино. Себастьян говорит, что Блейн покинул клуб, когда Андерсон, на самом деле, никуда не уезжал. Как, как можно было быть таким глупым и наивным, чтобы поверить словам Смайта? Может, что-то повлияло на это и стало причиной такой необдуманности Хаммела? Что же случилось накануне разговора в уборной, а главное, что же происходило после него? И почему, чёрт возьми, парень повёл себя подобным образом, ведь обычно он никогда бы так не поступил?
– Курт... – Блейн осторожно прерывает раздумья Хаммела и взволнованно берёт его за локоть. – У тебя всё в порядке? Ты ничего не хочешь мне сказать?
Тот смотрит какое-то время на своего бойфренда, стараясь скрыть некую оторопь, после чего улыбается и кивает:
– Да, всё в порядке. Извини, мне тогда пришлось срочно уехать... Понимаешь, папа с Кэрол вернулись из Висконсина и, как оказалось, забыли ключи. А Финн с Рейчел и её отцами на выходных отдыхали в их загородном коттедже... Так что, мне пришлось мчаться домой и открывать им дверь...
– Ты не отвечал на звонки, – напоминает Андерсон, однако можно заметить, что объяснение Курта его немного успокаивает.
Хаммел недовольно качает головой и вздыхает:
– Ох, мой телефон... Я уронил его, в клубе, поэтому он целый день не хотел включаться. Но вчера вечером Финн что-то подкрутил в нём и теперь он как новенький.
Блейн неотрывно вглядывается в глаза парня, будто пытаясь обнаружить в них что-то, способное разубедить его, что заставит усомниться в словах Курта, почувствовать какой-то подвох. Но, не заметив ничего подозрительного, вскоре сдаётся и вяло улыбается.
– Ладно, в любом случае я рад, что у тебя всё хорошо. Потому что, знаешь, всё это заставило меня понервничать...
– Извини, я не хотел. Правда, мне стоило как-нибудь с тобой связаться. Моя вина...
– Ничего, забудь, – отмахивается Андерсон, придвигаясь к Хаммелу ближе и полушёпотом проговаривая: – Может, сходим сегодня куда-нибудь? Пообедаем вместе...
– Прости, сегодня не получится... – как можно мягче произносит Курт, хотя мысль о сообщении Себастьяна и его желании встретиться заставляет хориста напрячься. – Я обещал отцу помочь в мастерской... Давай в следующий раз, хорошо?
Блейн покорно кивает, когда в коридоре раздаётся школьный звонок и ученики начинают спешить к нужным кабинетам.
– Хорошо... Увидимся ещё.
– Конечно, – соглашается Хаммел, провожая взглядом бойфренда, который постепенно теряется в толпе.

[Gru.Sha]

Глава 2 продолжение

Курт заметно нервничает, сидя за одним из столиков кофейни. Теребит в руках стикер с сахаром, то и дело поглядывает в окно на проходящих мимо людей, вздрагивает от каждого звона колокольчика на входной двери. Он откровенно боится, всем сердцем опасается этой встречи, поскольку понимает, что ничего хорошего от Себастьяна ему услышать не удастся. Также парень понимает, что только Смайт может поведать ему о том, что случилось той ночью, и совсем скоро это произойдёт, от чего Хаммел начинает переживать ещё больше. Вряд ли рассказ «Соловья» утешит или обнадёжит его. На самом деле Курту страшно даже предположить то, что по какой-то причине не сохранилось в его памяти. Но, в любом случае, он решает, что лучше уж горькая правда, чем сладкая ложь, поскольку неведение определённо хуже любых разочарований.
– Ты вовремя, похвально, – слышит Хаммел за спиной знакомый голос и поворачивается в сторону Себастьяна, который медленно присаживается напротив с чашкой кофе.
– И тебе здравствуй, – спокойно произносит Курт, пытаясь контролировать своё внутреннее беспокойство.
– Как самочувствие? Голова не болит?
– Нет, а должна?
– Ну, мало ли, – Смайт неоднозначно вскидывает брови и не торопясь размешивает в чашке сахар. Ложка монотонно бьётся о стенки фарфора, и это раздражает хориста, поскольку он понимает, что Себастьян тем самым тянет время, намеренно действуя ему на нервы. Но вскоре парень прерывает молчание и словно между делом интересуется: – Как ты вчера добрался домой, без проблем? Извини, что не приготовил тебе завтрак в постель. По воскресеньем я играю в гольф.
Хаммел заметно напрягается от его слов, но старается держать себя в руках.
– Всё отлично, спасибо, – проговаривает Курт, отпивая напиток. Он следит за каждым движением Смайта, который в данный момент ведёт себя будто на встрече со старым другом.
– Погода сегодня отменная...
– Зачем ты позвал меня? – наконец не выдерживает Хаммел и исподлобья смотрит на Себастьяна.
Парень улыбается и разочарованно качает головой:
– Какой нетерпеливый... Но раз ты не хочешь просто посидеть здесь немного, наслаждаясь этим замечательным кофе... Скажи, как ты относишься к домашним видео?
– Что?.. – хмурится Курт, не понимая, о чём говорит Смайт.
– Домашнее видео. Ну, знаешь, где дети впервые пробуют лимон или коты падают в вазу... Собаки прыгают на батуте, попугаи кусают за нос своих хозяев...
– К чему ты клонишь?
Себастьян усмехается, довольствуясь и смакуя незнанием Хаммела. Он наблюдает какое-то время за хористом, буквально поедая его глазами, после чего тянется к своей сумке.
– В любом случае, у меня есть кое-что поинтереснее. Уверен, тебе понравится, – на этих словах Смайт извлекает видеокамеру и ставит её в центр стола.
Курт смотрит на устройство, по-прежнему не понимая, что всё это значит. И не успевает в его мыслях проблеснуть догадка, как Себастьян берёт аппарат в руки и, открыв миниатюрный экранчик, нажимает на кнопки.
– Из этого получилась бы отличная короткометражка... – мечтательно протягивает парень, затем разворачивает дисплей к Хаммелу и протягивает камеру в его сторону. – Как считаешь?
Хорист смотрит на монитор, чувствуя, как его одолевает новая волна тревоги. Курт вглядывается в картинку, пытаясь разобрать то, что сейчас происходит на видео. Поначалу он не вникает, почему изображение в каких-то зелёноватых тонах, словно инвертировано. И только потом до него доходит, что ролик был записан в режиме ночной съёмки. Он внимательно следит за действием на экране, когда его вдруг настигает понимание, из-за чего Хаммел изумлённо приоткрывает рот. Курт начинает слышать собственное сердцебиение, и он неосознанно задерживает дыхание, пока кадры на мониторе сменяют друг друга. Несмотря на то, что картинка нечёткая и тёмная, ему удаётся различить тех, кто запечатлён на видео. Это он сам, полураздетый, лежащий на кровати, на которой он проснулся вчера утром. А также Себастьян Смайт, нависший над ним и целующий его шею.
– Я думал наложить музыку. Что-то вроде «Sexy as hell» или «Sweat»... Но затем решил, что всё и так достаточно зрелищно. Согласен?
Курт замирает на месте, наблюдая, как парень на экране скользит губами по его груди, пока Хаммел вяло ворочается на простыни. Он не верит своим глазам, не осознаёт, что такое возможно и что это на самом деле произошло с ним. Хорист протягивает руку к камере, но Себастьян резко забирает её, захлопывая дисплей.
– Нет-нет. Главное правило стриптизёров – смотреть, но не трогать.
Смайт спокойно прячет устройство обратно в сумку, в то время как Курт, согнувшись над столом, прикрывает рот ладонью, изо всех сил стараясь сдержать подступающие слёзы. Что же он натворил... Как допустил такое, как умудрился вляпаться во всё это... Не укладывается в голове. В пересохшем горле ощущается ком, а перед глазами вновь вспыхивают воспоминания, причём в обратном порядке, что замечает Хаммел. Вот он в постели вместе с Себастьяном, вот сидит рядом с ним в незнакомой машине, далее разговор в туалете... А после бокал, наполненный голубоватой жидкостью, и всё тот же Смайт, произносящий: «За Нью-Йорк, за город-сказку, город-мечту!..». Курт чокается с парнем и вливает в себя коктейль.
Коктейль. Стоп, коктейль...
Хаммел плавно поднимает взгляд на парня и громко выдыхает:
– Ты... Ты напоил меня чем-то... Добавил что-то в тот бокал!
Такое заявление хориста, кажется, веселит Себастьяна ещё больше. Он с фальшивой опаской оглядывается по сторонам и удивлённо смотрит на Курта:
– Кто, я? Да только посмотри в эти честные глаза! – после этого Смайт демонстрирует самое невинное выражение лица, которое только можно изобразить. – Что бы там ни было, у тебя нет доказательств.
– Да, это ты! Ты всё это подстроил!
Хаммел почти кричит, из-за чего Себастьян хватает его за рукав и пресекает:
– Эй, потише, Русалочка. Очень здорово, конечно, что к тебе вернулся твой драгоценный голосок, но ты же не хочешь, чтобы нас выставили отсюда...
Курт буквально задыхается от ярости, испепеляя взглядом Смайта. Создаётся впечатление, что его ненависть вот-вот материализуется в пощёчину, удар в челюсть или что-то в этом роде. Однако даже при таких обстоятельствах Хаммел пытается совладать с собой и своими эмоциями. Он лишь вырывает свою руку и отодвигается от стола.
– Малыш, не кипятись ты так. Спешу тебя заверить, что если ты согласишься на правила игры, этот видео-шедевр никогда не попадётся на глаза Блейну.
– Игры?.. – едва слышно переспрашивает Курт.
– Именно. Я хочу сыграть с тобой в одну игру, – поясняет Себастьян, но затем морщится и поджимает губы. – Нет, это звучит слишком мрачно. Я ведь не та кровожадная марионетка из «Пилы»... В любом случае, тебе стоит согласиться на мои условия. Для твоего же блага.
– Это шантаж?
– Называй это как хочешь.
– Это шантаж.
– Ладно, это он...
– И какие же у тебя условия?
Смайт одобрительно улыбается, после берёт свою чашку и, перед тем, как сделать глоток, безучастно произносит:
– Я тебя трахну.
Хаммелу кажется, что он ослышался. Курт непонимающе смотрит на парня и тихо усмехается, ведь он ожидал чего угодно, только не этого. Из-за чего он поначалу не верит своим ушам.
– Что?..
Однако Себастьян не спешит что-либо объяснять. Он медленно отпивает кофе, так же тщательно промокает губы салфеткой, и только тогда нагибается к хористу и шёпотом, будто по секрету, повторяет:
– Я. Тебя. Трахну.

[Gru.Sha]

Глава 2 окончание

Курт взирает на Смайта в растерянности. Он ожидает, что «Соловей» сейчас засмеётся и, отмахнувшись, скажет, что это была шутка. Жестокая и грубая шутка. Что Себастьян просто блефует, издевается над ним, а на самом деле подобным образом он никогда бы не поступил. Но парень ничего не опровергает, он лишь поворачивается лицом к окну и наблюдает за происходящим на улице. И тогда Хаммел наконец-таки осознаёт всю серьёзность и реальность происходящего, которое до недавнего времени походило лишь на страшный сон. Тогда Курт понимает, что Смайт вовсе не шутит, что обратной дороги у него нет, и что он теперь находится в полной власти Себастьяна.
– Ты хочешь сделать это ещё раз? – с омерзением интересуется хорист.
Тот пожимает плечами:
– Можно и так сказать, – он вновь поворачивается к Хаммелу и, заметив его состояние, хмыкает. – Да ладно тебе, это не самое худшее, что можно было потребовать за эту запись. К тому же, только не говори, что тебе в тот раз не понравилось. Я ещё не забыл твои стоны, и твоего маленького дружка, который был очень рад меня видеть.
Курт в очередной раз забывает, как дышать. Его переполняет ярость, готовая вот-вот вырваться наружу. Рука под столом сжимается в кулак.
– Да как ты... Как ты смеешь! Это ты напоил меня в клубе... А затем привёз к себе домой... А потом... Потом... – слова хаотично вылетают из его рта, но главное слово он так и не может произнести, запнувшись. – Как у тебя язык поворачивается говорить такое!..
– Так же, как поворачивался той ночью язык у тебя. И, знаешь, неплохо так поворачивался.
Хаммел изумлённо вскидывает брови. Возмущение в какой-то момент достигает наивысшей отметки, превращаясь в усталость. Он обессилено опускает лицо в ладони, мысленно проклиная тот день, когда он согласился пойти с Блейном в клуб.
– Ты ведь понимаешь, что я никогда не соглашусь на это?.. – процеживает Курт, но звучит это неуверенно и жалко, и Себастьян усмехается.
– Ох, цапля... Одной лапой ты уже в болоте, а вторую опустить всё равно боишься... Решать в любом случае тебе. Если ты хочешь, чтобы старина Андерсон посмотрел эту короткометражку, и на ваших отношениях можно было бы смело ставить крест, – пожалуйста, я без проблем смогу это устроить. Знаешь, я бы также показал данную запись твоему отцу. Готов поспорить, он всегда мечтал увидеть своего сына на большом экране. Правда, в данном случае не совсем на большом экране... Экранчике, я бы сказал...
– Блейн ни за что не поверит тебе.
– Но он поверит себе. Своим глазам, и фактам, которые не нуждаются в объяснении. Впрочем, это можно с лёгкостью проверить...
Опустив руку в карман брюк, Смайт достаёт сотовый и набирает номер, с интересом наблюдая за реакцией Хаммела. Затем прикладывает трубку к уху и произносит:
– Алло, Блейн... Привет. Как поживаешь?..
Курт неотрывно смотрит на Себастьяна, чувствуя, как тело захватывает дрожь, а сердце снова начинает панически стучать по рёбрам.
– Слушай, я хотел поговорить с тобой... По одному очень важному вопросу... – спокойно проговаривает Смайт, растягивая последние три слова.
Он делает паузу и ухмыляется, глядя в сторону Хаммела, но тот по-прежнему сидит в оцепенении, боясь лишний раз вздохнуть. И тогда Себастьян продолжает:
– Это касается...
– Нет! – вдруг вскрикивает Курт, рефлекторно вытягивая вперёд руку, словно считая, что одним голосом ему не удастся привлечь внимание «Соловья».
Смайт растягивается в довольной улыбке и молча кивает хористу, после чего отвечает в трубку:
– Это касается песни для региональных, хотел посоветоваться с тобой насчёт вариантов. Хотя, знаешь, это вполне может подождать... Не буду отвлекать тебя, созвонимся позже, – подмигнув Хаммелу, Себастьян добавляет: – Курту привет.
Когда сотовый отправляется обратно в карман, парень облегчённо вздыхает, пытаясь сделать это как можно менее заметно. А Смайт тем временем отпивает из чашки.
– Я знал, что ты примешь верное решение.
– Почему я? – всё ещё не понимает Хаммел. – Я думал, твоей целью является Блейн...
Себастьян искренне смеётся и складывает руки на груди:
– Старина Блейн – слишком лёгкая задача. Если я захочу, он будет моим, не успеешь ты допить свой латте. А вот ты...
Курт поднимает глаза и сквозь слёзы исподлобья взирает на Смайта.
– С тобой не всё так просто. Для тебя нужен стимул, что называется. Или ультиматум, – взглянув на часы, парень надевает сумку на плечо и вздыхает. – Ладно, мне пора... А тебе я советую пойти домой, хорошенько отдохнуть, выспаться. Завтра тебе понадобятся силы.
– Зачем ты делаешь это? – утомлённо шепчет Хаммел, когда Себастьян собирается встать.
– Потому что я могу, – затем вновь ухмыляется и проговаривает: – «Принцип пиньяты». Самый верный из всех.
Поймав на себе непонимающий взгляд Курта, Смайт поясняет:
– Издевайся над ним, причиняй ему боль и неудобства... Пока из него не посыпятся конфеты.
На этих словах Себастьян встаёт из-за стола и нависает над Хаммелом.
– Завтра. Десять часов вечера. У меня. Надеюсь, адрес ты не забыл. И не опаздывай.
После чего небрежно хлопает хориста по щеке и прогулочным шагом направляется к двери.

[Gru.Sha]

Глава 3

Глава 3

В свете недавних событий Курта не раз посещала мысль о том, как было бы здорово вернуть время вспять. Если бы можно было, как в «Эффекте бабочки», возвратиться в прошлое, поступить иначе, исправить тем самым свои ошибки. Разве можно представить способность лучше? При наличии такого дара Хаммел непременно вернулся бы на неделю назад, когда он согласился на предложение Блейна посетить новый клуб. Один простой ответ, который был бы способен изменить ход предшествующих событий. Одно короткое «нет», из-за которого будущее приняло бы совершенно иную форму. При таком раскладе Курт не выпил бы с Себастьяном тот злополучный коктейль, не согласился отправиться к нему домой, не стал бы объектом шантажа из-за этой чёртовой записи. И уж точно не стоял бы сейчас перед дверью Смайта, проклиная всё то, что произошло с ним за последние несколько дней.
Курт делает глубокий вдох и протягивает дрожащую руку к кнопке звонка, после чего замирает на месте. Он по-прежнему до конца не осознаёт, на что идёт, что подстерегает его впереди и на что он подписывается, самостоятельно. И за это Хаммел презирает себя больше всего. За то, что это полностью его решение. За то, что у него был выбор, он мог отказаться, какие бы последствия это за собой не повлекло. Курт мог пойти по другому пути, на первый взгляд более верному и благоразумному. Из-за которого его бы вряд ли кто-либо осудил, кроме него самого, разве что. Парень мог во всём признаться Блейну, не погружаться в эту пучину лжи и обмана, способную затянуть в себя с головой. Но он предпочёл другой вариант. Курт не может сказать точно, почему. Возможно, это обычный страх перед разоблачением. Может, он просто боится разочаровать своего бойфренда, боится в будущем смотреть ему в глаза, не вспоминая той ночи, проведённой в компании Себастьяна. Хаммел не знает наверняка, что стало причиной такого смелого решения. Курт знает лишь одно – сейчас, в данную секунду, он стоит на пороге дома Смайта, в десятом часу вечера, с поднесённой к звонку рукой. Приведённый сюда какой-то неведомой силой, желанием поставить жирную точку во всей этой истории и распрощаться с тягостными воспоминаниями. Готовый пойти на условия Себастьяна лишь ради того, чтобы уничтожить злосчастное видео, и продолжать жить, как жил прежде. Непонимающий, что подобный шаг не освободит его от чувства вины и сожаления.
Хаммел всё ещё топчется у двери Смайта, последний раз терзая себя сомнениями. Его ладонь даже ненадолго опускается от кнопки, но затем парень приподнимает её вновь и уверенно нажимает, сложив пальцы в кулак. Где-то в глубине дома звучит приятная слуху мелодия, и Курт застывает в ожидании, чувствуя, как в груди быстро колотится сердце. А когда за дверью слышатся шаги и лязганье замка, оно и вовсе, кажется, на мгновение останавливается.
На пороге появляется Себастьян. Он одет в форму Далтона, только расстёгнутый пиджак накинут на голое тело, а небрежно повязанный галстук болтается на груди. В руке наполовину наполненный бокал. Хаммел какое-то время оглядывает с головы до ног парня, пытаясь подавить в себе неловкое смущение и оторопь, пока Смайт прислоняется к косяку. Он с ухмылкой смотрит на Курта, будто безмолвно проговаривая: «я знал, что ты придёшь». И это становится первым болезненным уколом, встретившим на пути хориста. Наступает мучительная пауза, которая с каждой секундой начинает раздражать Хаммела всё больше и больше, и он, не выдержав, грубо выпаливает:
– В дом не впустишь? Собираешься сделать это прямо на пороге?
Себастьян усмехается и, слегка посторонившись, пропускает Курта. Он не отходит достаточно далеко, всё ещё оставаясь в дверном проёме, из-за чего парню приходится буквально протискиваться рядом со Смайтом, соприкасаясь животом. От такой невинной, на первый взгляд, близости Хаммел нервно вскидывает плечами и облегчённо вздыхает, оказавшись в просторном коридоре. В особняке темно, и Курт терпеливо ждёт, когда «Соловей» зажжёт свет, но тот лишь шагает в сторону лестницы и не спеша поднимается вверх по ступенькам. Немного замешкавшись, хорист следует за ним.
Пройдя в комнату, Себастьян вальяжно направляется к креслу и присаживается, закидывая ноги на подлокотник. Он берёт с журнального столика подготовленную сигару, зажимает в зубах, после чего чиркает зажигалкой и раскуривает, выпуская в темноту клуб густого дыма. Курт тем временем осматривается. Парень был здесь, совсем недавно, но сейчас помещение кажется ему совершенно незнакомым и неуютным, а обстановка отталкивает и заставляет поёжиться. Картины в деревянных рамах выглядят мрачно и где-то даже жутко, шторы медленно покачиваются из-за сквозняка, а единственный источник света в комнате – тусклая подсветка аквариума. Хаммел переводит взгляд на кровать. Она застелена уже другим бельём, на этот раз бордовой «жаткой» с абстрактными узорами. Курт смотрит на постель и пытается поверить в то, что произошло тут с субботы на воскресенье. Он не помнит подробностей той ночи, он не вспомнил бы о ней в принципе, если бы не отрывок видеозаписи, который показал ему Смайт. Хотя он бы предпочёл не видеть и его, будь у него такая возможность. Так было бы гораздо легче. Но сейчас Хаммел рассматривает это роскошное двуспальное ложе и старается представить на нём себя вместе с Себастьяном. Воображение рисует перед глазами картинки, от которых Курту становится не по себе. Неужели это действительно произошло? Неужели он и правда не так давно лежал здесь, растянувшись на простыни, зажмурившись и подставляя своё тело под руки и губы Смайта? Неужели позволил ему овладеть собой, вот так беспорядочно, бездумно, не отдавая себе отчёт? И неужели, чёрт возьми, Хаммел действительно изменил Блейну с его новоиспечённым другом, которого он ненавидел всем нутром?

[Gru.Sha]

Глава 3 продолжение

От этих мыслей Курту делается дурно. Он качает головой, прогоняя скудные воспоминания, и отворачивается от кровати, переводя взгляд на Себастьяна. На его лице отражаются голубоватые блики подсветки, а лёгкий ветер ненавязчиво раздувает тёмно-русые волосы. Парень медленно отпивает из бокала, смакуя напиток, затем подносит ко рту сигару и, глядя на Хаммела, который всё ещё неподвижно стоит в проходе, произносит:
– Что, слишком театрально, да?
Даже в данной ситуации и при таких обстоятельствах Курт пытается держаться достойно и сохранять самообладание. Он прекрасно понимает, что ожидает его впереди, но сдаваться и проявлять слабость перед Смайтом не собирается, по крайней мере, пока. Когда у него ещё есть такая возможность.
– Да. И пафосно, – равнодушно кидает Хаммел, проходя в комнату.
– Согласен. Но я люблю пафос, – усмехается «Соловей». – Хотел, чтобы этот момент получился каким-то... Запоминающимся, что ли. Ярким.
Раздражённо хмыкнув, Курт прислоняется поясницей к комоду и складывает руки на груди. Со стороны он выглядит весьма спокойно и твёрдо, словно хозяин квартиры, пришедший к жильцу-должнику, который до сих пор не заплатил за последние несколько месяцев. А в душе он мечтает о том, чтобы это скорее произошло. Чтобы Себастьян сделал задуманное, и Хаммел наконец смог вычеркнуть из своей памяти последние несколько дней, и никогда к ним более не возвращаться. Но Смайт и тут не спешит действовать, заставляя волнение Курта бежать вверх по воображаемой шкале. Он поправляет лацкан пиджака, слегка приподнимая край, затем смотрит на хориста, изогнув губы в лукавой улыбке.
– Готов поспорить, тебя заводит эта форма. Именно в ней ты впервые увидел Блейна, не так ли?
При упоминании имени бойфренда Хаммел заметно меняется в лице. Стиснув зубы, он бросает гневный взгляд на Себастьяна, но ничего не отвечает. «Соловей» в свою очередь выпускает новое облако дыма и, закрепив сигару в выемке пепельницы, поднимается с кресла. Он плавно направляется к Курту, пока тот наблюдает за ним, ощутимо напрягшись. Парень вглядывается в лицо Смайта, с каждым его шагом перебарывая в себе желание сбежать, становившееся всё более невыносимым. Чем ближе Себастьян оказывается к Хаммелу, тем сильнее он ощущает страх перед неизбежным, которое ждёт его с распростёртыми объятьями. Однако как раз избежать этого ещё можно. Ещё не поздно, пока у Курта есть шанс развернуться и уйти, изменить своё решение и не совершать, возможно, самую большую ошибку в своей жизни. Но хорист, будто парализованный, чувствует, что не сможет даже сдвинуться с места.
Подойдя к Хаммелу почти вплотную, Себастьян полушёпотом проговаривает:
– Я даже буду внимательным хозяином и предложу гостю выпить, – он протягивает Курту свой бокал, на треть заполненный золотистой жидкостью, но парень, едва заметно отклонившись, отрицательно качает головой. – Да брось. Клянусь здоровьем моей покойной бабушки, в этот раз здесь нет ничего, кроме старого доброго виски. Никакого допинга.
Но Хаммел непреклонен. Он исподлобья смотрит на Смайта и твёрдо произносит:
– Нет.
– Я просто хочу, чтобы ты немного расслабился, – заверяет Себастьян, поднося бокал к лицу Курта.
– Я не...
– Пей, – на этот раз повелительно говорит «Соловей».
На лице Смайта сейчас нет ни тени улыбки. Первоначальное предложение превратилось в беспрекословный приказ, и Хаммел понимает, что выбора у него попросту нет. В данной ситуации условия диктует Себастьян, и Курт, если хочет добиться своей цели, не имеет права ему противоречить или сопротивляться. Поэтому хорист переводит свой взгляд на ёмкость с напитком. Одобрительно кивнув, Смайт поднимает бокал и приближает к губам парня, не спеша наклоняя в его сторону. Хаммел нехотя глотает виски, ощущая, как тот обжигает горло и окутывает теплом всё внутри. Он уже почти опустошает стакан, когда Себастьян, поспешив, наклоняет его слишком быстро, из-за чего жидкость переливается и капает на пол. С губ Курта, очерчивая линию подбородка, стекает алкоголь. Он тяжело дышит, пытаясь восполнить нехватку кислорода, чувствуя, как жар от напитка разливается в каждой клеточке тела, снова одурманивая разум. Хаммел протягивает руку, чтобы вытереться, но Смайт ловит его запястье, останавливая. На лице «Соловья» вновь появляется ухмылка, и Курт удивлённо смотрит на него, не понимая, что означает этот жест. Тогда Себастьян медленно тянется к хористу, который невольно отодвигается ещё дальше, буквально срастаясь с ящиками комода. Он касается подбородка Хаммела и слизывает остатки виски. Язык Смайта скользит по коже парня, очень плавно, не торопясь, так, что Курта охватывает дрожь, и сотни мурашек устраивают забег по его спине, от поясницы до самого затылка. Он чувствует дыхание Себастьяна, горячее, будоражащее. От него пахнет спиртным и табаком, смешавшимися с ароматом горькой туалетной воды. Хаммел по-прежнему стоит, боясь пошевелиться. Близость Смайта кажется чем-то чужим и абсолютно новым, неизведанным, словно между ними до этого и не было ничего столь же интимного.

[Gru.Sha]

Глава 3 продолжение

Когда язык Себастьяна достигает уголка губ Курта, «Соловей» слегка отстраняется, после чего осторожно кладёт руку хористу на затылок и притягивает к себе.
– Как он делает это... – еле слышно выдыхает парень ему в ухо. – Нежно?..
Взглянув в изумлённые глаза Хаммела, Смайт снова тянется к его лицу и касается щеки невесомым поцелуем. Затем так же легко прикасается к виску, оттянув ворот водолазки, прижимается губами к шее. Себастьян вновь смотрит на парня, встречаясь с ним взглядом, и ласково проводит ладонью по волосам. Курт издаёт тихий вздох, чувствуя его пальцы и при этом машинально прикрывая веки, то ли от своеобразного страха, то ли от нежелания смотреть Смайту в глаза. А он в это время проговаривает тем же томным шёпотом:
– Или?..
Хаммел почти вскрикивает, когда «Соловей» резко хватает его за бёдра и разворачивает к себе спиной. Руки Курта впиваются в края комода и он, пошатнувшись, нависает над его поверхностью. Себастьян сейчас настолько близко, что прежние ласки и прикосновения кажутся теперь детскими шалостями. Он буквально вжимается в Хаммела, обволакивая своим телом, отрезая все пути к отступлению. Курт ощущает его, всего. Его ладони на своём животе, приподнимающие края водолазки, его горячие губы на чувствительной коже возле уха. Его твёрдый член, упирающийся в ягодицы. Учащённое дыхание Смайта вновь щекочет шею, и хористу в последний момент удаётся сдержать вырывающийся стон. Себастьян целует, с каким-то животным остервенением, прикусывая зубами и оставляя засосы. Затем, тихо ухмыльнувшись, отрывисто произносит:
– В любом случае... Я сделаю это по-своему...
Пальцы Себастьяна скользят вниз, проникая под ремень брюк, уверенно обхватывая плоть Хаммела. Рука поглаживает его пах через нижнее бельё, массируя, слегка сдавливая, поначалу плавно, а вскоре более энергично. Курт не выдерживает и еле слышно всхлипывает, невольно прогибаясь над комодом ещё больше. Становится жарко, несмотря на всё ещё гуляющий по комнате ветер. Выпитый алкоголь обжигает внутри, обнимающий Смайт согревает снаружи, и кислорода начинает отчаянно не хватать. В голове Хаммела хаотично бьётся всего одна мысль: держаться, из последних сил, противостоять. Он не может поддаться Себастьяну, сдаться так просто. Не может ответить на его ласки, дать ему то, чего он так ждёт и добивается. Не имеет права возбудиться. Только не от Смайта, только не сейчас и не здесь.
Курт пытается сопротивляться, морально и физически, пока «Соловей» продолжает гладить его член, который предательски начинает пульсировать и набухать. Да, он не помнит проведённую с Себастьяном ночь, но его тело всё ещё не забыло прикосновений Смайта, поэтому охотно принимает и реагирует на них. Свободной рукой парень поворачивает к себе лицо Хаммела и жадно впивается в губы, сплетаясь с ним языками. У Курта подкашиваются ноги, он крепче хватается за края комода, когда Себастьян начинает ещё грубее и интенсивнее ласкать его пах, затрагивая пальцами самые чувствительные места, из-за чего перед глазами начинает темнеть. Сил противостоять не остаётся, возбуждение становится невыносимым, и Хаммел понимает, что такими темпами может кончить в любую секунду. Он ощущает, как член Смайта трётся о его задницу, насколько он сам заведён, как хочет Курта, и его накрывает волной наслаждения. Хорист прикрывает веки и глубоко вздыхает, пока Себастьян отрывается от его губ и переключается на шею, после чего сбито шепчет:
– Пожалуйста... Просто сделай это...
Фраза тут же кажется Хаммелу чем-то невероятным, словно её озвучил кто-то другой, будто он услышал её со стороны. Парень не может поверить, что это он только что с неприкрытой мольбой в голосе попросил Смайта трахнуть его. Сделать то, чего он так боялся, о чём не хотел даже думать, представлять, что такое вообще возможно и в один прекрасный момент с ним случится. Курт презирает себя за это. Он действительно хочет, чтобы всё поскорее произошло, закончилось, осталось в прошлом, но такое оправдание кажется ему жалким. Какой бы ни была причина просьбы Хаммела, затвердевший член в его штанах говорит о том, что ему необходимо это ещё и физически. Мысленно Курт пытается опровергнуть и данный факт, убеждая себя, что это обычная реакция организма, в чём он абсолютно не виноват. Однако положение, в котором находится в настоящее время хорист, от подобных объяснений и утешений не меняется. У Хаммела стоит, целиком и полностью благодаря не кому иному, а Себастьяну.
Курт мечтает провалиться сквозь землю. Если бы он только не произносил этих позорных слов, из-за которых щеки вмиг налились румянцем, а сердце заколотилось от едкого стыда. Если бы смог вовремя остановить себя, не показывать Смайту свою слабость и уязвимость, своё предательское желание, вышедшее в какой-то момент из-под контроля. Но это выше его сил, поскольку всё уже случилось, и изменить что-либо у него теперь не получится.
Себастьян останавливается. Медленно вытаскивает ладонь из брюк парня, затем кладёт руки на его бёдра и почти беззвучно хмыкает:
– Как скажешь...
Хаммел буквально не успевает моргнуть, как оказывается на коленях, прислонённый животом к краю кровати и упирающийся грудью в матрас. Он пытается приподняться на локтях, но вес навалившегося сверху Смайта не позволяет ему этого сделать, как, впрочем, и нормально вздохнуть. Он отчаянно глотает ртом воздух, пока «Соловей» протискивает под ним свои пальцы и дёргает за ремень, расстёгивая пряжку. За ним вскоре следует и молния на ширинке.

[Gru.Sha]

Глава 3 продолжение

– Желание клиента – закон... – слышит Курт голос за своей спиной, пока Себастьян стаскивает с него штаны вместе с трусами.
Он упирается лбом в кровать и зажмуривается, сжимая кулаки на простынях. Чувствуя себя до невозможности отвратительно. Так, что хочется кричать, рыдать, крушить, рвать и метать, и всё это одновременно. Омерзение к себе душит комком в горле, зубы стискиваются от безысходности, а сердце эхом отбивает в ушах ритм. Хаммел понимает, что сейчас всё произойдёт, случится через какое-то мгновение, и его снова охватывает страх. Он боится самого себя, той незнакомой ранее частички Курта, которая решилась пойти на такое. Боится, что об этой ночи узнает Блейн и никогда в жизни не сможет его простить. И, конечно же, боится Себастьяна, чьи действия в глазах парня кажутся совершенно непредсказуемыми.
Хаммел едва не трясётся от ожидания неминуемого, пока за спиной слышится какой-то шум. Он до сих пор не разлепляет своих век, в надежде не сталкиваться воочию с жестокой реальностью, но на слух различает происходящее. Сначала Смайт скидывает на пол пиджак. После этого раздаётся тихий скрип ящика комода, а затем шелест обёртки и звук открывающегося колпачка. Курт невольно сглатывает и сильнее вжимается в матрас, пытаясь подавить в себе это неуклюжее волнение, а когда чувствует, как скользкие пальцы осторожно проникают внутрь него, с губ срывается хриплый стон. Хаммел слегка подаётся вперёд, каким-то резким рывком, словно стараясь сбежать от нахлынувших ощущений, от этого невыносимого тандема боли и наслаждения, сковывающего всё тело. Он судорожно вздрагивает с каждым новым движением Себастьяна, хотя тот растягивает его на удивление аккуратно, не причиняя лишнего дискомфорта. Новый стон опять нарушает тишину комнаты, как и громкое дыхание Смайта. Он касается поясницы Курта и проводит ладонью вверх по влажной спине, что вызывает новую волну мурашек, после чего на смену пальцам в парня упирает горячий член. «Соловей» входит в него так же осторожно, не спеша продвигаясь всё глубже и глубже, заставляя Хаммела машинально выгибаться на кровати. Курт зарывается лицом в простыни и, не успев сдержаться, вскрикивает, когда Себастьян погружается в него до самого основания. Рука Смайта вновь ложится на спину хориста, поглаживая линию позвоночника, а спокойный голос проговаривает:
– Ч-ш-ш... Расслабься... Расслабься и получай удовольствие, Хаммел...
Себастьян начинает медленно ускоряться, придерживая Курта за талию, ритмично двигая бёдрами и по-прежнему тяжело дыша. Он запрокидывает голову и облизывает губы, впиваясь пальцами в мягкие бока парня, наслаждаясь разгулявшимся сквозняком, приятно обдувающим взмокший торс. Смайт толкается уже более уверенней и грубее, выскальзывая из Хаммела почти полностью и снова углубляясь. Склонившись в какой-то момент над любовником, он одной ладонью обхватывает его ноющий член, а второй упирается в матрас. Курт кричит, всё ещё зажмуриваясь. На этот раз в открытую, и не от накативших ощущений, а от безжалостной реальности, в очередной раз больно ударившей по лицу. Хорист вдруг вспоминает, где он, с кем он, что сейчас вообще происходит и по какой причине, и из-за этого Хаммелу становится не по себе. К глазам подступают обжигающие слёзы, и грудь судорожно вздымается от зарождающихся рыданий. Как Курт докатился до такого, как мог, неосознанно изменив Блейну, сделать это ещё раз? О чём он думал, соглашаясь на условия Себастьяна? Что такой шаг способен что-либо изменить? Ведь даже когда компрометирующая запись будет уничтожена, это не освободит его от ответственности за свои поступки, не избавит от чувства вины, от воспоминаний, въевшихся в память. От мысли, что он предал своего бойфренда, причём дважды. В данном случае цель не оправдывает средства, и придуманным отмазкам о желании вернуться к прежней жизни не под силу вытянуть Хаммела из водоворота лжи. Факт остаётся фактом – сейчас парень изменяет Андерсону со своим врагом номер один, и этому не существует нормального объяснения.
Курт едва не задыхается от приступа нахлынувшей ненависти. К самому себе, что решился на такое, не задумавшись над последствиями. К своему телу, которое отвечает на ласки Смайта, выгибается навстречу его движениям, принимает и наслаждается ими, просит о большем. И к самому Себастьяну, заставляющему всё это чувствовать. Эмоции больше не поддаются контролю, он вновь со всей силы сжимает кулак и процеживает сквозь слёзы:
– Ненавижу тебя...
«Соловей» улавливает его слова и немного замедляется, затем так же тихо шепчет:
– Что ты сказал?..
– Ненавижу, – с ещё большим отвращением выпаливает Хаммел, всхлипывая.
Смайт почти останавливается, но ненадолго, после чего наоборот ускоряет темп и начинает толкаться в Курта с особым ожесточением и яростью, заставляя того биться животом о край кровати.
– Повтори...
– Ненавижу!
Рука Себастьяна снова обхватывает член парня и скользит по нему, ещё энергичнее, от головки до основания. С губ хориста срывается глухой стон, и он неосознанно покачивается в такт движений любовника, слегка приподнимаясь на локтях.
– Громче! – рычит «Соловей», свободной ладонью до боли сжимая упругие ягодицы.
– Ненавижу! Ненавижу тебя!
Голос Хаммела срывается на настоящий крик. По его щекам градом катятся слёзы, кожа буквально пылает под струящимися дорожками, а грудь по-прежнему содрогается от рыданий. Смайт продолжает трахать Курта, также постанывая сквозь учащённые вздохи, после чего зарывается пальцами в его волосы и притягивает к себе.
– Повтори!
Парень выгибается в спине и выпрямляет руки, упираясь ладонями в матрас. Член Хаммела нещадно пульсирует под ласками Себастьяна, и он чувствует, что пик удовольствия вот-вот настигнет его.
– Ненавижу тебя! – вновь орёт любовник, поворачивая лицо к «Соловью» и прикрывая глаза.
– Громче!
– Ненавижу! Я тебя ненавижу!

[Gru.Sha]

Глава 3 продолжение

Резко схватив Курта за подбородок, Смайт грубо впивается в него поцелуем, жадно прикусывая припухшие губы. Он отстраняется на мгновение, а затем вновь прижимается ко рту Хаммела, встречаясь с ним языком. Парень всхлипывает в руках Себастьяна, громко втягивая носом воздух, пока наконец не кончает, задерживая дыхание от наслаждения. Вслед за ним кончает и Смайт, выпуская член Курта и утыкаясь носом в его затылок. Они стоят так какое-то время, не шелохнувшись, пытаясь вобрать в себя последние капли эйфории, впитать всё в полной мере. А когда этот сладостный момент заканчивается, Хаммел обессилено опускается на кровать. Себастьян, покачнувшись, наваливается сверху.
По телу разливается усталость, переплетённая с головокружительным блаженством, которые не спеша уносят в сонное царство неги. Любое движение кажется сейчас настоящей каторгой, и хочется просто лежать здесь, не шелохнувшись и не нарушая это состояние тишины и покоя. Пока ты ещё не остыл от удовольствия, пронизывающего тебя с ног до головы, задерживающегося в каждой клеточке.
Курт глубоко дышит, развалившись на матрасе, хотя делать это снова оказывается затруднительным из-за прижимающегося Смайта, который также тяжело вздыхает. Хаммел чувствует частое сердцебиение «Соловья», стучащее в спину, иногда совпадающее с его собственным. Ему неудобно и тяжело под весом Себастьяна, но на то, чтобы изменить положение, пока попросту не хватает сил. Какое-то время Курт не предпринимает никаких действий, пытаясь придти в себя после оргазма, а затем всё же осторожно сталкивает Смайта. Парень выскальзывает из него и перекатывается на спину, и у Хаммела наконец-то появляется возможность расслабиться в полной мере, поэтому он прикрывает глаза и облизывает пересохшие губы. Вскоре Курт чувствует, как рядом с ним прогибается кровать, и Себастьян плавно встаёт. Тихие шаги босых ног раздаются совсем рядом, направляясь в сторону окна. Вспомнив о своём внешнем виде, Хаммел спешно натягивает штаны вместе с нижним бельём и застёгивает ширинку. Он поворачивается на бок и смотрит на силуэт Смайта в облаке дыма, сквозь штору взирающего на улицу. Хорист с удивлением отмечает, что на его шее до сих пор повязан ненавистный красно-синий галстук, и это единственное, что в данный момент есть на «Соловье» из одежды. Курт невольно скользит взглядом по стройной обнажённой фигуре, но после, словно опомнившись, отворачивается и хрипло проговаривает:
– Теперь... Ты удалишь запись... Я выполнил твои условия...
Себастьян мельком смотрит на Хаммела, будто убеждаясь, что он сказал это на полном серьёзе, затем усмехается и подносит ко рту тлеющую сигару. Затянувшись, медленно выдыхает, снова теряясь в белой пелене, и ровным голосом отвечает:
– Русалочка, теперь ты будешь отдыхать и ждать звонка о следующей встрече.
– Что?.. – Курт вновь вглядывается в спину парня, сползая с кровати и выпрямляясь. Он стоит напротив Смайта, стараясь переварить услышанное, донести до своего разума, который поначалу принял слова Себастьяна за очередную язвительную шутку. – Что ты...
– Я сообщу о следующей встрече, – повторяет «Соловей» более отчётливо, разворачиваясь в сторону хориста. – На сегодня ты свободен. Хотя, если хочешь, можешь остаться здесь, выгонять не буду.
– Но ты же сказал...
Смайт в очередной раз усмехается:
– Я сказал, что трахну тебя. Но я не говорил, что сделаю это единожды. Так что... Правила остаются прежними. Выполняй мои условия, если не хочешь, чтобы Блейн узнал обо всей этой вакханалии, в которой довелось поучаствовать его педантичному бойфренду.
Хаммел невидящим взглядом смотрит на Себастьяна, не в силах осознать то, что сейчас произошло. Картинка перед глазами начинает мутнеть от новых подступающих слёз, а губы судорожно дрожат, смыкаясь и размыкаясь, не произнося при этом ни звука. Сердце опять сотрясает грудную клетку, а тело окутывает волна слабости. Другой, на этот раз от безысходности и отчаянья. Курт не может поверить, что оказался заложником Смайта, его марионеткой, обязанной выполнять указания своего хозяина по первому требованию. Не может уяснить, что то, чего он добивался, та цель, ради которой парень согласился переступить через себя и свою гильдию моральных принципов, благополучно канули в лету. Всё было сделано зря, оказалось бессмысленным. Не только не улучшило положение Хаммела, но и усугубило его ещё больше.
Курт не знает, что делать, как поступить в подобной ситуации. На ум не приходит ничего, ни единой мысли, ни одной фразы, которая могла бы что-либо исправить. Голова кружится. Он просто взирает стеклянными глазами на Себастьяна, пока не поддаётся единственному посетившему его желанию – уйти. Сбежать из этого места, от этой обстановки, запахов, воспоминаний. Сбежать от Смайта.
Развернувшись, Хаммел бросается прочь из комнаты, громко хлопая дверью. Он выбегает на улицу, погружаясь в ночной мрак. Курт панически оглядывается по сторонам, осматривая неосвещённый тротуар и жадно вдыхая свежий воздух. Он застывает посреди дорожки, размышляя над планом действий, и вспоминает, что совершенно не подумал, куда ему податься после того, как всё произойдёт. Домой Хаммелу нельзя. Только не в таком виде и не к отцу с больным сердцем. К тому же, перед уходом парень сказал ему, что переночует у Рейчел, и если сейчас, посреди ночи, он заявится дома, это вызовет волну беспокойства, сродни самому Девятому валу. О возможности поехать к Блейну Курт даже не хочет думать. Тем более, после выпитого алкоголя он не может сесть за руль, а значит, на своей машине Хаммелу сегодня никуда не выехать. На самом деле хористу в данный момент непреодолимо хочется позвонить Берри, но будить подругу в столь позднее время и просить заехать за ним он не посмеет. А каких-либо других, запасных вариантов у него нет.
Курт смотрит на звёздное небо, словно спрашивая у того совета, затем обессилено опускается на порог дома. Голова от всего пережитого начинает безжалостно раскалываться, тело в свою очередь ноет, будто после пыток. Он упирается лбом в колени и устало потирает виски, а в ушах вновь звучит последний диалог с Себастьяном. Как парень мог поверить ему, да ещё после того, как «Соловей» уже однажды обманул его? О чем он только думал? Что Смайт, как добросовестный шантажист, удалит видео и позволит Хаммелу жить как прежде? Что не воспользуется возможностью заполучить полный контроль над Куртом и управлять им в дальнейшем, как ему вздумается? Бред сумасшедшего. И почему он сразу не предусмотрел такой вариант, почему не догадался о его планах, ведь всё было настолько очевидно? Хаммел не знал ответа на эти вопросы, хотя они вряд ли смогли бы помочь ему в данной ситуации.
Курт по-прежнему сидит на пороге, обхватив голову руками, пока не слышит, как за спиной щёлкает замок, и рефлекторно не вскакивает на ноги. В дверях появляется Себастьян, который оглядывает парня, по чьим щекам всё ещё текут слёзы. Измученный вид Хаммела даже ненадолго сбивает его с толку, после чего Смайт удивлённо вскидывает бровь и интересуется:
– Собираешься сидеть здесь всю ночь?..
Наспех вытерев влажное лицо ладонью, Курт бросает взгляд на «Соловья», успевшего натянуть пижамные штаны, и неровным голосом кидает:
– Я переночую в машине.
Себастьян издаёт саркастический смешок и закатывает глаза.
– Ну да, это же так удобно... Впрочем, если хочешь потом ещё неделю ходить, не разгибаясь из-за боли в спине, пожалуйста. Дело твоё. Но, уж поверь мне, это не самые приятные ощущения...
– Я переночую в машине, – вновь процеживает Хаммел.
– Да ладно тебе... Слушай, Дюймовочка вполне может переночевать в норке мистера Крота и забыть ненадолго о своей гордости. А мистер Крот, в свою очередь, обещает не приставать к обидчивой гостье. Больно-то надо... – важно хмыкает Смайт, качая головой. – Ему самому сейчас больше всего на свете хочется спать.
– Просто оставь меня, хорошо?.. – утомлённо шепчет Курт и поворачивается в сторону тротуара.
Себастьян понимает, что разговор на этом закончен, поэтому пожимает плечами и, зевая, скрывается за дверью.
– Как знаешь...
Хаммел облегчённо вздыхает, когда снова остаётся один. Он стоит недолго, пытаясь окончательно успокоиться и придти в себя, затем смотрит на свой припаркованный рядом автомобиль и направляется к нему. Однако, когда парень опускает руку в карман в поисках ключей, резко замирает на месте. Их нет. Поначалу его охватывает паника, Курт даже безысходно дёргает запертую дверцу, но вскоре понимает, что скорее всего обронил связку в комнате Смайта. И теперь ему придётся туда вернуться.
Хорист решает об этом не думать и не забивать голову новыми переживаниями, из-за чего, стиснув зубы, уверенно направляется к дому и жмёт на звонок.
«Соловей» встречает его с таким ехидным выражением лица, что Хаммел с трудом сдерживается, чтобы не набросится на него. Себастьян сжимает губы, не позволяя тем растянуться в язвительной улыбке, а после монотонно проговаривает:
– Спасибо, но мы ничего не покупаем.
– Я обронил ключи, – поясняет Курт раздражительно. Как бы он мечтал заехать кулаком по его самодовольной физиономии. Или прижать её к гладильной доске раскалённым утюгом.
– О, тогда это существенно меняет дело...
Посторонившись, Смайт пропускает парня в дом и не спеша следует за ним, пока тот торопливо поднимается вверх по лестнице. Дойдя до комнаты, парень останавливается на пороге и скользит взглядом по царящему беспорядку. Разглядывая мятые простыни на кровати, разбросанную форму Далтона, упаковку от презерватива у комода. Себастьян тем временем замирает возле Хаммела и кивает:
– Прошу...

[Gru.Sha]

Глава 3 окончание

Вспомнив о цели своего визита, Курт опускается на четвереньки рядом с местом, где незадолго до этого находился он сам. Хорист начитает шарить руками по полу в поисках ключей, боковым зрением замечая, что Смайт, прислонившись к дверному косяку, с интересом наблюдает за ним. Хаммелу становится неуютно, он хочет быстрее найти ключи и уйти отсюда. В качестве последней надежды он заглядывает под кровать, но ничего там не обнаруживает, поэтому поднимает голову на Себастьяна и мрачно произносит:
– Здесь нет клю...
Курт не успевает договорить, поскольку замечает на пальце Смайта не что иное, как свою связку. Он удивлённо смотрит на предмет, а «Соловей» тем временем хмыкает и чешет затылок:
– Упс... Совсем забыл. Я нашёл их раньше.
Хаммел вглядывается в лицо Себастьяна, буквально закипая от ярости, после чего поднимается с колен и, выхватив из его рук ключи, вылетает из комнаты.
– Эй... Стой... Да стой ты!..
Смайт настигает его на верхних ступеньках лестницы и тянет за рукав, однако Курт вырывается из хватки парня и продолжает спускаться.
– Не трогай меня!
– Слушай... Ты, конечно, в прошлый раз очень зрелищно хлопнул дверью, я оценил, правда... Если бы за это вручали премии, все награды были бы твои... Но тебе не кажется, что одного эффектного ухода на сегодня вполне достаточно?..
– Что ты хочешь от меня, Себастьян?! – гневно выпаливает Хаммел, поворачиваясь в его сторону. – Что ты ещё от меня хочешь?!
Грудь Курта быстро вздымается при каждом вздохе, а влажные глаза мерцают каким-то безумным огоньком. «Соловей» медленно направляется в его сторону, вытягивая вперёд ладони, демонстрируя тем самым, что он не собирается причинять ему вреда.
– Ничего. Мне от тебя ничего не нужно. Просто я действительно считаю, что тебе не стоит корячиться на заднем сидении машины, когда под боком есть дом со всеми удобствами. Как я уже говорил, никаких приставаний, хватит для одной ночи. Нам всем нужен отдых. Ты можешь переночевать в гостиной, а я буду спать у себя. Договорились?
Хаммел смотрит на Смайта, затем прикрывает глаза и опускает голову. Курт устал, до невозможности устал. Настолько, что у него нет сил даже спорить с Себастьяном. Если честно, сил нет ни на что, вообще. Парень попросту мечтает отдохнуть, морально и физически, пережить этот проклятый бесконечный день.
– Брось, чего ты боишься? – осторожно произносит «Соловей».
А ведь и правда. После произошедших с ним событий, Хаммелу уже нечего опасаться. Всё самое страшное уже случилось, а значит, хуже не будет, каким бы ни был расклад.
Курт молчит какое-то время, после чего поднимает утомлённый взгляд на Смайта. Он ничего не говорит, но Себастьян принимает такое молчание за согласие, из-за чего едва заметно улыбается и начинает подниматься по ступенькам, бросая через плечо тихое:
– Постельные принадлежности в диване. Спокойной ночи, Дюймовочка.

[Gru.Sha]

Глава 4

Глава 4

Курт просыпается от неприятного жужжащего звука, нарушившего и без того беспокойный сон. Первое время парень пытается противостоять ему, накрывая голову подушкой и зажимая уши, но шум, доносящийся откуда-то поблизости, такой монотонный и надоедливый, что не даёт насладиться утренним отдыхом в полной мере. И Хаммел, проиграв этот неравный бой, наконец открывает глаза. Первое, что чувствует Курт, садясь на диване, это дежа вю. Причём не в обычном своём проявлении. Нет, место, которое представляется его взору, не кажется ему знакомым. Напротив, первое время он вновь не может понять, где в данный момент находится. Что это за просторная комната с камином из чёрного мрамора, высокими окнами и зелёным уголком с разнообразными цветами и карликовыми деревьями. Однако вскоре Хаммел вспоминает о событиях вчерашнего дня и ночи, и его это совсем не утешает. О произошедшем накануне Курт предпочитал бы не вспоминать вовсе, но разве его мысли когда-нибудь интересовались мнением своего хозяина? Ни разу. Они просто возникают, из ниоткуда, становясь причиной новой головной боли и ни на секунду не покидающего стыда. И парню только и остаётся, что смириться с этими ребятами.
Хаммел скидывает с колен одеяло и спускает ноги на пол, после чего оглядывает себя. Ему никогда раньше не приходилось спать в одежде, но при сложившихся обстоятельствах и вчерашней невыносимой усталости он всё же сделал исключение. За что и поплатился – сейчас вещи в глазах Курта выглядят просто ужасно и неопрятно, за ночь успев изрядно помяться. Хорист недовольно хмурится, поправляя брюки и зашнуровывая ботинки. Больше всего на свете он сейчас мечтает принять горячий душ и привести себя в порядок. Смыть под струями воды ощущения от чужих прикосновений, следы чужого присутствия, посторонний запах. Хочет избавиться от всего того, что напоминало бы ему о близости с Себастьяном. Хотя бы на время, поскольку Хаммел действительно пока не знает, что ему дальше делать со всем этим беспорядком в своей жизни и голове. Да и подобные решения определённо не стоит принимать спросонья. Такие моменты не терпят спешки, к тому же один раз он уже поступил необдуманно и фривольно, и вот, что из этого вышло. Нет, о последующем плане действий Курт обязательно подумает дома, в тишине и покое, когда можно будет взвесить все «за» и «против», посмотреть на ситуацию под всевозможными углами. Поэтому в настоящий момент парень лишь продолжает грезить о спасительном душе.
– Наша Спящая Красавица уже бодрствует?
Повернувшись в сторону звука, Хаммел встречается взглядом со Смайтом, который стоит в дверях, одетый всё в те же серые пижамные штаны.
– Ванная для гостей – вторая дверь слева, – словно прочитав мысли Курта, произносит Себастьян и складывает руки на груди. – У тебя не больше десяти минут, потому что потом я съем оба наших завтрака. По утрам я необычайно прожорлив.
Хаммел собирается что-то ответить, нацепив на лицо выражение полной безразличности, но «Соловей» тут же скрывается в коридоре. Курт мог бы потерпеть и привести себя в порядок дома, но желание вымыться оказывается просто нестерпимым, и он всё же решается воспользоваться душем Смайта. К тому же, если парень предстанет перед отцом в таком небрежном виде, это вызовет подозрения, а они ему совершенно не нужны.
Открыв указанную Себастьяном дверь, Курт замирает на пороге. Ванная для гостей оказывается раза в два больше его собственной. Да что там, по площади она ненамного уступает его спальне, и при наличии кровати здесь смело можно было бы жить. Хаммел осматривает просторное помещение, освещённое множеством мелких лампочек, встроенных буквально по всему периметру – в глянцевый потолок, окантовку большого зеркала, в дно полок. Но после внимание Курта привлекает огромная душевая кабинка, хотя больше это сооружение напоминает отдельную комнату, представляющую собой большой стеклянный куб с поддоном. Хорист наспех стягивает одежду и, повесив на крючки, тянет на себя дверцу, однако, оказавшись внутри кабинки, вновь застывает на месте. Хаммел в недоумении смотрит на панель с множеством кнопочек и отверстий, переминаясь с ноги на ногу. Таких мудреных устройств Курт не видел никогда в жизни, и он понятия не имеет, что из этого способно заставить душ заработать. Возможно, здесь встроены какие-нибудь голосовые датчики, и ему просто нужно произнести что-то вроде «Вода, лейся»? Или сенсоры, настроенные на прикосновения, куда нужно приложить ладонь или большой палец? А может, тут работает идентификация по радужке глаз? Хаммел усмехается своим же бредовым мыслям и внимательнее осматривает панель. Наконец он замечает что-то похожее на ручку смесителя и, за неимением других идей, тянет её вверх, но в следующее же мгновение жалеет о своём решении. Сильные струи ледяной воды, словно десятки иголочек, резко впиваются в тело, и Курт, вскрикнув, отпрыгивает в угол кабинки. Затем, дрожа от холода, судорожно вертит ручку в разные стороны, отчаянно нажимает на все кнопки подряд, но ничего не меняется. Тогда он выключает душ и растирает плечи, стуча зубами и едва не подпрыгивая на месте, после чего приоткрывает кабинку и, высунув голову, кричит:
– Себастьян... – имя застывает на его дрожащих губах, и Хаммела слегка передёргивает – настолько непривычно оказывается слышать со стороны свой голос, окликающий Смайта. – Как включить горячую воду?
Парень продолжает трястись, растирая по коже ледяные капли, пока не слышит в коридоре какое-то движение. Курт думает, что «Соловей» сейчас подскажет, какую из кнопок нажать, и ему наконец-то удастся насладиться расслабляющим душем, поэтому он уже почти облегчённо вздыхает в ожидании ответа, как вдруг дверь ванной открывается и на пороге появляется Себастьян. Хорист изумлённо вскидывает брови, от неожиданности потеряв дар речи. Он лишь стоит неподвижно, наблюдая за Смайтом, который не спеша направляется к кабинке и, остановившись напротив Хаммела, настежь открывает стеклянную дверцу. От растерянности Курт поначалу пятится назад, а затем, вспомнив о своём виде, неуклюже прикрывается и отворачивается. «Соловей» тем временем, как ни в чём не бывало, протягивает руку к панели и, нажав одну из кнопочек, поднимает ручку смесителя. Хаммела снова окутывают струи воды, и он машинально вздрагивает и отстраняется, но затем понимает, что они вовсе не холодные, а самые что ни на есть горячие, и неуверенно подходит ближе. Окинув взглядом Курта, который всё ещё неловко прикрывается руками, Себастьян ухмыляется и кидает:
– Можно подумать, я чего-то не видел...
Такое высказывание мгновенно возмущает хориста, но Смайт опять исчезает раньше, чем Хаммел успевает ответить, оставляя того наедине со своим негодованием. Однако вскоре Курт забывает о таком бесцеремонном вторжении «Соловья» и полностью становится под душ. Он блаженно прикрывает глаза и запрокидывает голову, намыливая кожу ароматным гелем для душа, запах которого как нельзя кстати успокаивает и заставляет забыться. Только ноющее тело всё ещё напоминает о вчерашней «вакханалии», и перед глазами ненароком возникают картинки каждый раз, когда Хаммел невзначай дотрагивается до болезненных участков. Парень никогда ранее не ощущал ничего подобного. И уж тем более, ничего подобного прежде не совершал, даже не допускал мысли, что такое может когда-нибудь с ним произойти. Да, Курт только недавно начал вести половую жизнь, и любая интимная близость для него всё ещё была чем-то новым и неизведанным. Хорист по-прежнему открывал для себя эту часть отношений, пытался в ней освоиться, научиться чувствовать себя комфортно и свободно. И во всём этом ему помогал Блейн. Он знал, как серьёзно Хаммел относится к данному вопросу, как многое для него значит вступить с человеком в физический контакт, преодолеть наконец стадию поцелуев за просмотром мелодрам и невинных прикосновений. Поэтому их первые шаги в этой сфере отличались своей осторожностью, и Курт был благодарен Андерсону за то, что бойфренд не давил на него, не торопил события и не принуждал к чему-либо против его воли. Блейн понимал, что Хаммелу нужно время, чтобы полностью ко всему привыкнуть и начать принимать не как что-то случайное, произошедшее из-за некоего порыва, посредством импульса или разыгравшихся гормонов, а как неотъемлемый элемент их личной жизни. Поэтому Андерсон вёл себя соответствующим образом, был внимательным и учтивым, и сразу же усмирял свой пыл, если замечал, что непроизвольно переходит установленную Куртом грань, к которой тот пока ещё не был готов. И Хаммела не могло это не радовать. Хористу было уютно с Блейном, через какое-то время он научился доверяться ему целиком, душой и телом, отдавать себя без остатка, не чувствуя при этом какого-либо дискомфорта или смущения. С каждым разом он становился всё смелее и увереннее, пробуя что-то новое и позволяя бойфренду немного поэкспериментировать. Он постепенно открывал для себя этот новый мир, знакомился с ним, так же осторожно, контролируя свои действия и желания, которые, тем не менее, стали гораздо раскрепощённее, за что ему порой даже было несколько неловко. Курт взрослел, и вместе с ним взрослели и его фантазии. Однако то, что произошло прошлой ночью между ним и Себастьяном, казалось чем-то совсем нереальным, ни на толику не похожим на их с Блейном шалости под одеялом, когда никого не было дома. Хаммел словно погрузился с головой в бурлящие воды океана, в чьей пене раньше осмеливался лишь мочить ноги, не отходя далеко от берега. И теперь эти новые ощущения никак не хотят оставлять его в покое. Курт не в силах перестать думать о случившемся. Мог ли он когда-нибудь предположить, что способен зайти настолько далеко? Мог ли представить, что человеком, заставившим испытать все эти неизведанные прежде чувства, от которых в глазах начинало темнеть и колени непроизвольно подкашивались, будет вовсе не Блейн, а едва знакомый парень, кого он возненавидел с самой первой встречи? И что Хаммел будет стонать от его прикосновений, выгибаться навстречу его движениям, и где-то в глубине души мечтать, чтобы этот блаженный миг никогда не заканчивался?

[Gru.Sha]

Глава 4 продолжение

Курт вновь прикрывает веки и массирует мыльной рукой предплечные мышцы, мысленно возвращаясь к пережитым накануне эмоциям. До вчерашнего дня парень и представить не мог секс без любви, будучи устойчивого мнения, что эти двое неразделимы и жизненно необходимы друг другу, как сиамские близнецы. И уж тем более Хаммел не мог допустить, что однажды ему самому придётся вступить в интимную связь с тем, кого он не просто не любит, а презирает всем сердцем. Но насколько всё-таки непредсказуемой может оказаться судьба, в какие непредвиденные ситуации эта чертовка порой нас закидывает. С какой иронией смотрит на наши принципы и взгляды и как охотно ломает их, переворачивая всё с ног на голову. Сегодня ты мечтаешь столкнуть кого-нибудь в бассейн с пираньями, а завтра оказываешься с ним в одной постели, сливаясь в знойном поцелуе и исходя дрожью от его ласк.
Кожа Курта непроизвольно покрывается мурашками под горячими струями воды, когда он в очередной раз вспоминает о минувшей ночи. О том, как он изнемогал от возбуждения, пока Смайт наконец не проник в него, как стонал при каждом новом рывке Себастьяна, до боли сминающего его ягодицы, какое непростительное наслаждение испытывал, слушая учащённое дыхание и шёпот самого «Соловья». Хаммел пугается собственных мыслей, на секунду задумываясь о том, что ему в какой-то мере всё это даже понравилось. Да, изведанные ощущения определённо пришлись по вкусу новому Курту, с которым парень не был достаточно знаком и над кем не имел желаемого контроля. Эта его часть совершенно не считалась с мнением своего хозяина, а уж на гильдию высокоморальных собратьев ей и вовсе было глубоко и сочно наплевать. И именно такое строптивое «альтер-эго» Хаммел винит во всём случившемся, ведь сам он, в здравом уме и твёрдой памяти, ни за что бы не поступил подобным образом. Однако и это новоиспечённое оправдание не объясняет тот факт, что у Курта буквально перехватывает дух от нахлынувших воспоминаний. Он вновь вздрагивает всем телом, чувствуя, как становится невыносимо жарко, и не только из-за воды и густого пара, заполнившего кабинку. В ушах звучит собственный голос, неистово выкрикивающий «Ненавижу» сквозь сжатые зубы, и следующее за ним рычание Себастьяна, неустанно повторяющего: «Громче». Хаммел будто снова переносится в спальню Смайта, где пахнет табачным дымом, и ветер приятно ласкает взмокшую кожу. Он словно заново испытывает всё то, через что прошёл прошлой ночью. Как «Соловей» толкался в него, пока Курт заживо сгорал от стыда и настигающего оргазма, как целовал, властно придерживая за подбородок, и как кончал, прижимаясь к шее хориста и зарываясь носом в его волосы. И синяки на бёдрах, которые парень успел обнаружить, когда намыливал кожу, вдруг отзываются ноющей болью. Парень приоткрывает рот и подставляет лицо под душ, проводя ладонью по вспыхнувшим румянцем щекам. Дышать от жары и захвативших эмоций оказывается совсем невыносимо, и Хаммел, встряхнув головой, выключает воду, когда слышит за дверью недовольный голос Себастьяна:
– Эй, Спящая Красавица, ты там часом не уснула? А то слышал я про такие случаи, как в «Крысиных бегах», где чувак засыпал стоя посреди улицы...
Вырвавшись из своих раздумий, Курт открывает дверцу и ступает ногами на кафель, замирая напротив зеркала.
– Сейчас... – кидает он в ответ и бросает взгляд на своё отражение.
С губ срывается короткий вздох, когда хорист замечает на шее, у самого её основания, красочный засос. Он подходит ближе, слегка наклоняя голову, и проводит пальцами по потемневшему участку кожи. Ещё одно подтверждение тому, насколько вчерашняя ночь отличалась от всех его предыдущих, пусть их и было не так уж много. Блейн никогда не целовал Хаммела до такой степени. Никогда не причинял боль, не делал что-то, что было бы неприятно его бойфренду. Он всегда действовал довольно предсказуемо, не оставляя места для пикантной спонтанности или каких-либо неожиданных «сюрпризов». Должно быть, Андерсон просто уяснил для себя, что Курт не поклонник подобных вещей, после того, как тот накричал на него на парковке возле «Scandals», когда парень повёл себя непривычно развязно. Вот только сам Хаммел теперь не до конца уверен, действительно ли ему не нравится грубость и дерзость, и правда ли он не хотел бы разбавить ими свою однообразную половую жизнь?
Курт ещё раз осматривает отметину и решает, что ни в коем случае не должен допустить, чтобы её увидел Блейн. Как, впрочем, и другие следы на его теле, которые всем своим видом так и заявляли: «Эй, твоим ненаглядным бесцеремонно воспользовались». Он наспех вытирается махровым полотенцем, найденным в одном из шкафчиков, и натягивает одежду, после чего выходит из ванной и направляется в сторону кухни.
Когда Хаммел появляется в такой же просторной, как и все остальные комнаты, столовой, Себастьян переливает жидкость из ёмкости блэндера в высокие стаканы, и хорист понимает, что было источником того неприятного шума. Заметив Курта, Смайт кивает в сторону напитков и, подхватив один из них, присаживается за стол.
– Апельсиновый фреш?
– Спасибо, но я не люблю апельсины, – достаточно вежливо отзывается гость, занимая место напротив.
– Не любишь апельсины?.. – искренне удивляется «Соловей. – Да вы, сударь, еретик?..
Хаммел вопросительно смотрит на парня, но, не найдя, что ответить на подобное заявление, решает промолчать и опускает взгляд в свою тарелку. Его взору является румяный омлет, выполненный в виде улыбающейся рожицы, в качестве глаз которой выступали помидорки черри, а рот изображали полоски поджаренного бекона. Курт изучает блюдо какое-то время, поражаясь кулинарной фантазии Себастьяна. И почему-то его вдруг невыносимо раздражает такое поведение Смайта, которое Хаммел принимает за похабную насмешку над ним и всем произошедшим, словно оно не имело никакого значения и не отличалось особой важностью. Будто случившееся было каким-то рядовым событием, на которое и не стоило обращать внимание или обсуждать. Однако хорист был другого мнения.
Отрешённо наколов на вилку один из кусков бекона, Курт укладывает его над овощами, придавая съедобной физиономии угрюмое выражение лица. «Соловей» с интересом наблюдает за манипуляциями гостя, молча поедая свой завтрак, но вскоре ухмыляется:
– О, да. Мясная монобровь – это гораздо оптимистичнее...
Хаммел медленно поднимает глаза на Себастьяна и нацеливает на него серьёзный взгляд, отрезая кусок омлета и отправляя себе в рот.
– У меня есть причины быть оптимистичным?
– А разве нет? – хмыкает Смайт и откидывается на спинку стула. Повернув голову в сторону окна, парень смотрит на улицу и воодушевлённо произносит: – Сегодня на редкость замечательный день... Солнце светит, птички поют, «Дневники вампира» продлили на четвёртый сезон... Чего хандрить-то.
– Действительно, чего... – тихо процеживает Курт, вновь уставившись на тарелку.
Если бы всё было так просто. Если б только Хаммел смог перестать забивать голову всеми этими мыслями, которые буквально поедали его изнутри. Если б сумел абстрагироваться от чувства вины, неприятно царапающего где-то в груди, угрызений совести, отвлечься от того, что его окружает. Но он не может. Каждый раз, волей-неволей, Курт возвращается ко всему этому, когда подруга Гордость и её братья Принципы тычут его носом в лужицу своих поступков, словно провинившегося щенка.

[Gru.Sha]

Глава 4 продолжение

Взгляд Хаммела опять направляется на Себастьяна, спокойно намазывающего тост ореховым маслом. Он пялится на «Соловья», даже не замечая этого. Не обращая внимания на то, что чуть ли не маниакально рассматривает растрёпанные тёмно-русые волосы, заспанное лицо с едва заметным следом от подушки, небольшие мешки под глазами. Смайт сейчас выглядит таким непривычно домашним, таким... уютным. Без этой идеально уложенной причёски, приевшейся формы Далтона, в пижамных штанах и с голым торсом, на котором глаза Курта бессознательно задерживаются особенно долго. Да и вся эта трапеза кажется какой-то настолько семейной, обычной, что создаётся впечатление, будто подобным образом они проводили каждое утро, обсуждая планы на грядущий день или газетные новости. И Хаммелу становится не по себе. Вся эта «домашность» Себастьяна начинает действовать на нервы, и взгляд хориста постепенно приобретает презрительный оттенок, что он также не замечает, продолжая разглядывать «Соловья».
Когда Смайт наконец засекает такое нездоровое внимание со стороны Курта к своей персоне, он непонимающе щурится и проговаривает:
– Ты смотришь на меня так, словно я сейчас наброшусь на тебя и изнасилую.
Резко осекшись, гость ненадолго меняется в лице, однако скоро снова исподлобья взирает на Себастьяна.
– Я понятия не имею, чего от тебя можно ожидать, – прямо заявляет Хаммел. – И когда ты решишь сделать это в следующий раз. Надеюсь, ты позволишь мне доесть свой завтрак.
От такого колкого замечания Смайт хмурится и, угрожающе направив на Курта вилку, возражает:
– Эй, я тебя не насиловал, моя дорогая!
– Конечно. Назовём это принудительным актом сексуального характера.
– Ради бога, не неси чушь, Хаммел. Уронишь ведь, – небрежно фыркает «Соловей», допивая остатки фрэша.
– Скажешь, я не прав?
– Скажу. Всё было по обоюдному согласию сторон.
– Ты не оставил мне выбора!.. – в сердцах выпаливает хорист, но тут же замолкает, вспоминая, как самолично вчера уверял себя в обратном.
– Ох, знаешь, вообще-то, выбор у тебя был! Ты вполне мог отказаться, но выбрал этот вариант. Никто на тебя не давил, я даже дал тебе время подумать. И ты пришёл, самостоятельно, ко мне домой, нажал указательным пальчиком на дверной звонок, а потом стонал на ухо и просил, чтобы я «сделал это». Так что не надо тут строить из себя жертву, Русалочка, и обвинять меня во всех смертных грехах. Лучше признайся – тебе просто понравилось со мной трахаться, но, будучи невыносимо упёртым и принципиальным, ты отказываешься с этим мириться, – чуть ли не на одном дыхании проговаривает Смайт, неотрывно глядя на Курта, а затем также резко добавляет: – И единственной, кого я изнасиловал, была твоя гордость, да и та не особо сопротивлялась...
Хаммел смотрит на Себастьяна, не в силах скрыть свою растерянность. Он оказывается поставленным в тупик таким ответом «Соловья», и сейчас попросту не знает, что сказать, продолжая тяжело дышать от возмущения и сжимать в руках столовые приборы. Парень хотел бы сейчас высказать Смайту всё, что он о нём думает, если бы не одно «но» – Себастьян был абсолютно прав, и Курт понимает это, хоть и не хочет принимать, что также справедливо заметил хозяин дома. Хаммел не видит смысла напрасно разжигать конфликт, который в любом случае ни к чему толковому не приведёт, ведь условия «игры» всё ещё диктовал «Соловей». Поэтому он лишь старается успокоиться и сделать вид, что его нисколько не задели слова Смайта.
– Может, хватит называть меня именами героинь детских сказок? – единственное, что приходит Курту в голову после небольшой паузы, когда он решает нарушить молчание.
Себастьян поднимает глаза на гостя, и его слегка сердитое из-за словесной перепалки выражение лица постепенно смягчается, после чего он привычно ухмыляется:
– Хорошо. Я буду звать тебя Уолтер. Подходит?
Остаток завтрака парни проводят в полнейшей тишине, а когда Хаммел отодвигает свою тарелку и промокает губы салфеткой, то замечает на себе взгляд Смайта, как-то странно наблюдающего за хористом. В непонимании приподняв брови, Курт наконец не выдерживает и кидает:
– Что?
А «Соловей» в свою очередь вопросительно разводит руки и качает головой со словами:
– Нет, ну как можно не любить апельсины?!

***

Хаммел смотрит на одну из тетрадей в своём шкафчике, не замечая, что буквально испепеляет её взглядом уже довольно долго. Он просто стоит неподвижно в коридоре, размышляя как всегда ни о чём и обо всём сразу, абстрагировавшись от внешнего мира. Создаётся впечатление, что даже если в следующее мгновение за его спиной взорвётся снаряд, Курт и на это не обратит внимания, продолжая невидящим взором пялиться на красочную обложку. Поэтому он и не слышит, как к нему кто-то подходит и стоит рядом какое-то время, прежде чем заговорить.
– Ещё чуть-чуть, и тебя засосёт Нарния.
Парень вздрагивает от неожиданности, вырвавшись из очередных раздумий, и едва не выпускает из рук книгу. А когда понимает, кому принадлежит данный голос, стук его сердца стремительно набирает темп. Хаммел плавно прикрывает дверь шкафчика и поворачивает голову в сторону звука, после чего, убедившись наверняка в своём предположении, изумлённо открывает рот.
– Что ты... Какого чёрта ты здесь делаешь?! – заговорщицки процеживает Курт, оглядываясь по сторонам.
Стоящий напротив Смайт, одетый в простую рубашку и джинсы, прислоняется плечом к стене и прячет руки в карманы.
– Сюрпри-и-из... Я знал, что ты будешь рад меня видеть.
– Что ты здесь делаешь?! – вновь спрашивает хорист, чувствуя, как всеохватывающее волнение увеличивается с каждой секундой. – Ты... Зачем ты пришёл сюда?.. Разве ты не понимаешь...
– Не понимаю что?
Наигранно пожав плечами, Себастьян вопросительно смотрит на Хаммела, будто и в самом деле не догадываясь, к чему он клонит.
– Тебя... Могут увидеть... Нас... Может увидеть Блейн... – голос Курта предательски не слушается, когда он осознаёт возможность сказанного.
Однако Смайта такое предостережение, судя по всему, беспокоит мало. Он лишь с любопытством разглядывает коридор и проходящих мимо людей, притоптывая ногой, а затем также отрешённо проговаривает:
– И что? Я должен сейчас обделаться от страха?
– Боже мой, что ты творишь... – устало выдыхает Хаммел, проводя рукой по лицу. – Какого лешего ты здесь забыл? Зачем ты делаешь это?
Себастьян задумывается ненадолго, после чего хмыкает:
– Люблю играть с огнём.
– Любители играть с огнём очень часто обжигают крылья.
– Да-да. И чем выше летаешь, тем больнее падать... – фыркает «Соловей», закатывая глаза. – С каких это пор ты заговорил крылатыми выражениями? В таком случае, наш ответ Чемберлену... Без глупых рисков жизнь не в радость. Гомер.
Курт поднимает на Смайта измученный взгляд и еле слышно уточняет:
– Автор «Одиссеи»?
– Автор нечленораздельных звуков при виде пончиков. Симпсон.
– Не знал, что этот жёлтый лентяй способен на такие философские умозаключения... – почему-то произносит Хаммел, словно позабыв о сложившейся ситуации.
– А что ещё остаётся делать, когда заканчивается пиво?
Парень собирается съязвить в ответ, что-то высокоморальное, о духовных ценностях и качествах, но не успевает, слыша за спиной удивлённое:
– Себастьян?..
Сердце Курта тут же выполняет тройное сальто и с грохотом возвращается на место. По спине пробегает неприятный холодок, и его словно поражает током, поскольку этот голос хорист уж точно ни с кем не спутает. Хаммела буквально парализует, он замирает в оцепенении, до боли в пальцах сжимая в руках книгу, и бросает испуганный взгляд на Смайта, чьё лицо, как ни странно, сейчас просто сияет от радости. Тогда Курт медленно поворачивается и смотрит в сторону приближающегося к ним Андерсона, который так же приветливо улыбается «Соловью».
– Блейн, – кивает Себастьян, протягивая приятелю руку.
– Вот так неожиданность... – не мене удивлённо восклицает тот, отвечая на жест. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Какими судьбами в наших краях? Шпионишь?
Андерсон хитро хохочет, в чём его подхватывает Смайт, а Хаммел тем временем с опаской наблюдает за парнями, взмокшими ладонями прижимая к груди учебник. Он не врал, когда говорил, что не знает, чего ожидать от Себастьяна, поэтому теперь опасается каждого его сказанного и несказанного слова. Курт понятия не имеет, что может взбрести в голову «Соловью» и что сейчас творится у него на уме, и его охватывает страх, когда он понимает, что в любой момент может случиться непоправимое. Хаммел не задумывается о мотивах Смайта, о том, какой смысл ему выдавать себя с потрохами, когда «игра» только началась. Он просто переживает, что правда всплывёт на поверхность, и это единственное, вокруг чего крутятся его мысли.
– Беру пример с тебя, – по-доброму усмехается Себастьян, глядя на Блейна. – Ты же приходил в Далтон после своего ухода, будучи в конкурирующем хоре. Вот и я, проходил мимо, решил зайти, посмотреть, как у вас тут всё устроено... В ознакомительных целях, как говорится. Ничего противозаконного. Так, пара снимков, пробы ДНК...
Андерсон вновь прыскает со смеха, а Смайт вдруг бросает взгляд на Хаммела и хлопает его по плечу, от чего парень вздрагивает всем телом:
– А Курт уже успел провести для меня небольшую экскурсию по МакКинли...
– Правда? – широко улыбается Блейн и наконец смотрит на бойфренда. – И как тебе здесь?
«Соловей» вновь оглядывается и поджимает губы:
– Довольно неплохо. Но не сравнится с просторными коридорами и залами Далтона...
– Это да...
Между парнями ненадолго повисает молчаливая пауза, которую вскоре прерывает Себастьян.
– Что ж, ладно, я ещё немного прогуляюсь... А вы тут воркуйте, голубки, не буду мешать, – проговаривает Смайт, и, подмигнув Андерсону, разворачивается и направляется вниз по холлу.

[Gru.Sha]

Глава 4 окончание

– Давай, до встречи, – кидает ему вслед Блейн, провожая взглядом. Он ещё какое-то время наблюдает за отдаляющимся Себастьяном, а когда его фигура исчезает с поля зрения, поворачивается к Хаммелу и складывает руки на груди. – Значит, экскурсия?
Сердце Курта, кажется, снова пропускает удар. Он виновато смотрит на Андерсона, чьё лицо, тем не менее, выглядит сейчас скорее лукаво, чем насторожено, из-за чего бойфренд совсем теряется. Хаммел не понимает, почему Блейн взирает на него таким странным взглядом и что он означает, хорист лишь надеется, что у того не возникли какие-либо подозрения на его счёт. И всё из-за длинного языка Смайта, который не упустил возможности заставить его понервничать.
Курт не находит, что ответить, и лишь невнятно бурчит себе под нос:
– Я просто...
– Да ладно, всё нормально, – вновь перебивает его Андерсон, отмахнувшись. Затем внимательно вглядывается в глаза Хаммела, подходит ближе и, после небольшой паузы, полушёпотом произносит: – Слушай, Курт... Я уже не раз говорил, что между мной и Себастьяном ничего нет и быть не может, мы просто друзья... Но я правда считаю, что он довольно неплохой парень. И я рад, что вы с ним начали ладить.
Такое откровение сбивает Хаммела с толку ещё больше, однако он значительно расслабляется и даже выдавливает из себя натянутую улыбку. Что ж, на этот раз пронесло, его бойфренд ни о чём не догадался, опасность миновала и можно вздохнуть полной грудью. Вот только подобным образом ему повезло сегодня, но кому известно, какие сюрпризы Курту преподнесёт завтрашний день и что ещё решит выкинуть «Соловей»?
Знал бы Блейн, насколько они с Себастьяном успели поладить...

***

Когда на уроке физики Хаммелу приходит сообщение от Смайта, в котором говорится, что он ждёт хориста в мужском туалете, он поначалу хмыкает и откладывает телефон в сторону, решив, что не будет, словно послушная собачонка, бежать к парню по первому же зову. Но вскоре, вспомнив о господствующей над ним власти и непредсказуемости Себастьяна, всё же отпрашивается выйти. Одной рискованной ситуации на сегодня вполне достаточно, поэтому лучше выяснить, что ему вдруг потребовалось от Курта и не нарываться на лишние неприятности.
Зайдя в уборную, Хаммел осматривается и непонимающе хмурится, не обнаружив там ничего, кроме пустых кабинок и запаха моющих средств. Он стоит недолго посреди помещения, после чего собирается уйти, подумав, что у Смайта в последний момент изменились планы. Однако в следующее мгновение слышит в коридоре шаги, вслед за которыми на пороге туалета появляется Себастьян. Окинув Курта одобрительным взглядом, «Соловей» закрывает щеколду на двери и медленно направляется в его сторону.
– Мило тут у вас... Как для публичной школы.
– Зачем ты меня позвал? – нетерпеливо отзывается хорист, вздыхая. – У меня на следующей неделе тест по физике, а сегодня у нас новая тема, поэтому тебе лучше поторопиться. И вообще, ты глубоко ошибаешься, если думаешь, что можешь вот так просто срывать меня с урока...
Загадочно приподняв бровь, Смайт подходит к Хаммелу почти вплотную. Смотрит в глаза какое-то время, долго, так, что Курту становится немного неуютно, и он едва не отворачивается. А затем обхватывает руками голову парня и целует, уверенно подталкивая вперёд. Хаммел от такого напора едва не спотыкается, в знак протеста мыча сквозь занятые Себастьяном губы и упираясь ладонями в его грудь. И только когда оказывается прислонённым к прохладной стене, ему удаётся увернуться от лица «Соловья» и слегка оттолкнуть его.
– Что ты делаешь?! – возмущённо выпаливает Курт, пытаясь обойти Смайта.
– А на что это похоже?
Вернув хориста на прежнее место, Себастьян резко прижимается к нему всем телом и обнимает за талию. Он вновь жадно целует Хаммела, настойчиво проникая в рот своим языком, а пальцы плавно спускаются к пояснице и приподнимают края пиджака. Но Курт продолжает сопротивляться, всё ещё пытаясь отодвинуть от себя парня. Наконец, когда Смайт переключается на его шею, Хаммел, учащённо дыша из-за нехватки воздуха, отрывисто проговаривает:
– Ты... Собираешься... Сделать это здесь?..
– А ты никогда раньше не занимался сексом в общественном месте? – усмехается Себастьян, после чего ловит на себе удивлённый взгляд Курта и качает головой. – Ладно, снимаем вопрос... Ну, в любом случае, всё бывает в первый раз.
«Соловей» снова возвращается к своему занятию, властно обхватывая руками бёдра Хаммела и прижимаясь к его паху. Горячие губы начинают покрывать поцелуями бледную кожу, щекоча дыханием, и из груди хориста вырывается первый сиплый стон. Пока он не вспоминает о том, что трётся в данный момент своим жакетом из новой коллекции Марка Джейкобса о сомнительной чистоты стену уборной.
– Ты мог бы меня хотя бы предупредить... – недовольно бормочет Курт, брезгливо скривившись.
– Я предупредил.
– Две минуты назад?
– Предупредил же... – Смайт пожимает плечами и сильнее сминает упругую задницу. – Да и зачем? Чтобы в следующий раз ты надел вещи, в которых не страшно было бы ёрзать по кафелю мужского туалета?
– Если и так...
– Или тебе просто необходимо настроиться? На нужную волну, так сказать... Ну не знаю, представить вместо моей физиономии... Например... Личико Тейлора Лотнера?..
Себастьян тихо смеётся в шею Хаммела, когда замечает, что тот вдруг замирает на месте и больше не старается его оттолкнуть. «Соловей» постепенно останавливается, отстраняется немного и смотрит в ошеломлённые глаза Курта, чей рот сейчас также приоткрыт от удивления. Помолчав недолго, Смайт ухмыляется и поджимает губы, сдерживая улыбку.
– Ты... Стоп, подожди-подожди... Так это правда?.. Пресвятые колбаски...
Отойдя на несколько шагов, Себастьян сгибается и хохочет в голос, прикрывая ладонью лицо.
– Это не смешно, – строго процеживает Хаммел, пытаясь выглядеть невозмутимо.
– Ну конечно... – кивает «Соловей», запрокидывая голову. – Нет, ты действительно фантазируешь про этого лохматого индуса?..
– Индейца... И он уже давно не лохматый...
– Тебе виднее, Изабелла... И кто же ещё числится в твоём фап-списке, гм? Дрейк Белл? Парень из «ICarly»?
Смайт с новой силой прыскает от своих же слов, пока Курт раздражительно вздыхает и складывает руки на груди.
– Это. Не. Смешно.
– Тейлор Лотнер... Не могу поверить... И что в нём все находят?..
– Да ты хоть видел его пресс? – восклицает Хаммел, защищаясь.
– Да. Вполне рядовое пресс-папье. А это ты видел?..
Приподняв края клетчатой рубашки, Себастьян рассматривает свой рельефный живот, указывая при этом на него пальцем.
– Ну-ка глянь... Сколько здесь кубиков... Два, четыре... Восемнадцать...
– Ты невозможен... – важно фыркает Курт, после чего усмехается и прищуривается: – И вообще, помнится мне, кто-то там упоминал «Дневники вампира»... Так что чья бы корова мычала, ага...
– Ох, ну я не виноват, что у меня встаёт на Сомерхолдинга, – честно признаётся «Соловей», налюбовавшись своей фигурой.
– ...холдера.
– Да? Холдинг ему больше подходит. И вообще, я не запоминаю имена парней. Особенно те, в которых больше одного слога.
– В твоём три, – с ухмылкой напоминает ему Хаммел.
– Думаешь, я так быстро его запомнил?..
Бросив взгляд на Смайта, Курт не выдерживает и сам звонко хохочет, пока Себастьян, улыбаясь, не спеша приближается к нему. Хорист всматривается в серо-голубые глаза, внезапно осознавая, что впервые в жизни не чувствует к «Соловью» прежнего презрения и ненависти. И его это отчасти даже пугает, поскольку раньше он не чувствовал к Смайту ничего подобного, всегда мечтая обмотать его колючей проволокой и подвесить над гигантским барбекю. Но сейчас Хаммела почему-то забавляет такой циничный юмор Себастьяна и его искренность в некоторых моментах, из-за чего Курт даже забывает о том, что их в настоящее время связывает и почему он сейчас находится в этом пустом туалете.
Снова прислонившись к стене, хорист устало выдыхает:
– Ты отвратителен...
– Скажи это своему отражению, детка, – тут же отвечает «Соловей» и смахивает с плеча Хаммела невидимые пылинки.
– Урок заканчивается через двадцать минут. Может, перестанешь уже чесать языком и наконец займёшься делом?
– Отличный политический слоган. Знаешь, тебе... – продолжает Смайт, однако закончить ему не даёт Курт, который, пресытившись бесконечной болтовнёй Себастьяна, не выдерживает и резко целует парня, притягивая к себе за шею.
Хаммел и сам удивляется своему поступку, ненадолго останавливаясь и разжимая пальцы, но забывает об этом, когда «Соловей» углубляет поцелуй и вновь прижимается вплотную. Смайт продолжает ласкать Курта своим языком, а вскоре грубо хватает за бёдра и слегка приподнимает, заставляя его обхватить ногами свою талию. Обняв Себастьяна за спину, с губ хориста опять срывается стон, пока тот начинает усиленней тереться об него всем телом. Низ живота постепенно заливает приятным теплом, которое переплетается с саднящим возбуждением, отзывающимся в штанах. Хаммел чувствует, как его член нетерпеливо пульсирует, соприкасаясь с ширинкой «Соловья», отвечая на каждое его движение, требуя большего. Уткнувшись лбом в щеку Смайта, Курт с трудом выдавливает из себя:
– У тебя есть... защита?..
По напряжённому дыханию Себастьяна можно понять, что ему также в данный момент не совсем удобно разговаривать, однако парень всё же шепчет на ухо:
– В машине газовый баллончик...
– Я про... – нахмурившись, еле проговаривает Хаммел. – Резинку...
На что любовник усмехается и жадно прикусывает кожу на шее.
– Предпочитаю «Фрутеллу»...
– Придурок... – раздражённо бурчит хорист, сильнее сжимая коленями талию Смайта и ведя неравный бой с желанием придушить его.

***

«Рейч, нам нужно поговорить. Срочно»

[Gru.Sha]

А когда будет пятая, если не секрет?
Постараюсь на выходных закончить, немного осталось. Я еще и приболела как нельзя кстати(

А можно встречный вопрос, DYR скоро ожидается? :3

[Шо]

Gru.Sha, на этих выходных?
Лечись!

Надеюсь, к следующим выходным)))

[genill]

классно
особенно понравилось, что в отмазку с отсутствием выбора не верит даже Хаммел.
и все-таки Себа сволочь.. чем он мне всегда и нравился))

[Gru.Sha]

на этих выходных?
Уже готово, теперь последнее слово за бетой)

Надеюсь, к следующим выходным)))
Будем ждать, соскучилась уже так ^^

genill, большое спасибо, рада)

и все-таки Себа сволочь.. чем он мне всегда и нравился))
Золотые слова, Юрий Венедиктович (с)

[Шо]

Gru.Sha, урааа